Район Савёлки
История
В составе Москвы Зеленоград занимает совершенно особое место. Российскую столицу плотным кольцом окружают города-спутники, такие, как Одинцово, Красногорск, Химки, Мытищи, Балашиха, Реутов, Люберцы, Видное и целый ряд других. Но из них только Зеленоград первым получил статус части Москвы.
Датой начала отсчёта истории Зеленограда следует признать 3 марта 1958 г., когда Совет Министров СССР, в целях рассредоточения населения Москвы, принял решение о строительстве нового города-спутника в районе станции Крюково Октябрьской железной дороги. Под будущий город была отведена территория, равная 1128 гектарам, между линией Октябрьской железной дороги и Ленинградским шоссе. Этот участок победил в конкурсе — всего для возведения нового города было предложено шесть строительных площадок в Подмосковье.
Идея городов-спутников родилась в головах советских руководителей того времени после знаменитой поездки Н.С. Хрущева в Америку, когда тот с удивлением для себя обнаружил, что значительная масса американцев, работавших в задымлённых мегаполисах, с их плохой экологией, жила не в самих городах, а в более благоприятных условиях пригородов. Американский опыт решено было перенести на советскую почву. Близ Москвы предполагалось построить несколько городов-спутников, обитатели которых работали бы в столице, а жили бы в её ближайших окрестностях. Первой ласточкой в этом деле должен был стать Зеленоград.
Место для нового города было выбрано сравнительно близко — всего в 37 километрах от центра Москвы. На отведённой под строительство нового города территории кроме посёлка Крюково находилось ещё несколько деревень: Савёлки, Матушкино, Назарьево, Ржавки. Их предполагалось снести, а на их месте воздвигнуть новые кварталы.
Проектирование города-спутника было поручено мастерской № 3 Управления «Моспроект-2». Руководителем проекта был назначен профессор Московского архитектурного института Игорь Евгеньевич Рожин. Он возглавил коллектив, куда вместе с опытными архитекторами вошла и молодежь. В проектах застройки предусматривалось разделение территории города на жилую и промышленную зоны, деление на микрорайоны, каждый из которых должен был представлять собой комплекс из жилых домов, школ, детских учреждений и торгового центра, в который включались продовольственный и промтоварный магазины, аптека, прачечная и другие службы быта. В проекте намечалось максимальное сохранение лесных насаждений, создание пешеходных дорожек, связывавших все микрорайоны и промышленные зоны. Город решено было застраивать четырёх- и пятиэтажными домами заводского изготовления. Также предусматривалось строительство двухэтажных коттеджей с приусадебными участками. Разумеется, сейчас, с высоты прожитых лет, подобные планы могут показаться в чём-то даже наивными, но тогда это было по своей сути новое слово в архитектурной практике.
В 1960 г. было начато жилищное строительство в 1-м микрорайоне. Спустя год здесь были возведены первые четырёхэтажные дома, магазин, столовая, поликлиника, детский сад. Первыми строителями города стали демобилизованные солдаты, выпускники строительных училищ Москвы и подмосковного посёлка Сетунь. Многие из них были направлены на строительство в порядке оргнабора по комсомольским путёвкам. Строители жили сначала в палатках и лишь затем построили для себя общежитие. Ведущей строительной организацией города стало управление «Зеленоградстрой», первым начальником которого был назначен В.В. Воронков.
Интенсивное строительство началось в 1962 г. Поскольку предполагалось, что основная масса населения будет трудиться в Москве, в городе-спутнике намечалась организация всего лишь нескольких предприятий, в основном легкой промышленности: швейного и кожгалантерейного комбинатов, предприятия по сборке часов и бытовых машин, фабрики мягкой игрушки. Для них уже в первые годы были построены две профессионально-технические школы: швейников и металлистов.
Изначально город планировался как поселение будущего коммунизма, который, согласно принятой тогда же программе коммунистической партии, должен был наступить к 1980 г. Впервые в СССР во всех жилых домах были установлены электроплиты. Большое внимание уделялось созданию мест массового отдыха, созданию городских водоёмов, детских площадок в лесопарке и т.п. Однако, несмотря на все эти заманчивые по тем временам бытовые условия, москвичи не спешили переселяться в Зеленоград. Проектировщики не учли самую малость — американцы добирались из пригородов на работу в подавляющем большинстве личным транспортом, тогда как в те годы в Советском Союзе личная автомашина для большинства населения представляла собой предмет несбыточной мечты. Транспортная проблема так и не была решена: ежедневные поездки на работу в Москву и обратно занимали до четырёх часов, а это мало кто мог себе позволить. Всё это привело к тому, что план создания городов-спутников близ Москвы оказался неудачным.
Что касается Зеленограда, ситуация с ним была выправлена благодаря тому, что в 1962 г. вновь строящийся город был передан в подчинение Государственному комитету по электронной технике с целью создания комплексного Научного центра микроэлектроники, своего рода советского аналога знаменитой «Силиконовой долины» в американской Калифорнии.
Центр микроэлектроники в Зеленограде решено было создавать комплексно — здесь должны были разместиться как научно-исследовательские институты, так и заводы, равно как и учебные заведения, готовящие для них специалистов. Всё это привело к тому, что генеральный план развития города подвергся коренной переделке и, по сути дела, вместо прежнего был создан новый, во многом определивший облик нынешнего Зеленограда. Были созданы центр, южная и северная промышленные зоны, строительство города было рассчитано уже на 130 тыс. человек. В соответствии с новым планом здесь появляются дома повышенной этажности, начинается строительство предприятий электронной промышленности. С этого момента происходит перелом в строительстве города и начинается интенсивное заселение жилых домов.
Для электронной промышленности страны остро требовались соответствующие материалы, и здесь возникает НИИ материаловедения с заводом «Элма», на котором был налажен массовый выпуск кремниевых пластин. В научный центр также вошли: НИИ молекулярной электроники, НИИ электронного машиностроения с опытным заводом «Элион», НИИ физических проблем, Специализированный Вычислительный центр, НИИ микроприборов с заводом «Компонент», НИИ точной технологии с заводом «Ангстрем». Для производства вычислительных комплексов в Зеленограде был построен завод «Квант». Для подготовки специалистов электронной промышленности в Зеленограде был создан Московский государственный институт электронной техники.
15 января 1963 г. Исполком Моссовета принял решение: «1. Зарегистрировать вновь строящийся населённый пункт в районе станции Крюково Октябрьской железной дороги, присвоив ему наименование Зеленоград. 2. Просить Президиум Верховного Совета РСФСР преобразовать населённый пункт Зеленоград в город районного значения». На следующий день был издан соответствующий указ, согласно которому Зеленоград получил статус города, а зеленоградский горисполком был подчинен Ленинградскому райсовету Москвы. С этого времени судьбы Зеленограда сливаются с историей остальной Москвы.
Крюково
Территория города-спутника вобрала в себя ряд поселений, наиболее известным из которых было сельцо Крюково. В сохранившихся источниках оно впервые упоминается лишь во второй половине XVI в., хотя, несомненно, существовало гораздо раньше. По предположению академика С.Б. Веселовского, своё название оно могло получить от прозвища своего первого владельца: или князя Ивана Фёдоровича Крюка Фоминского, жившего во второй половине XIV в., либо Бориса Кузьмича Крюка Сорокоумова-Глебова, жившего столетием позже. К сожалению, скудость имеющихся в распоряжении историков документов не позволяет однозначно решить вопрос — кто из указанных лиц первоначально владел этими землями.
Из писцовой книги 1584 г. становится известным, что в середине XVI в. Крюково входило в состав поместья полкового головы Ивана Васильевича Шестова. Он был представителем рода рядовых служилых людей. Некоторое возвышение фамилии приходится на середину XVI в., когда им удалось породниться с боярами Романовыми. Племянник первой жены царя Ивана Грозного Анастасии Романовны — Фёдор Никитич Романов женился на дочери Ивана Шестова Ксении (в иночестве Марфе), которая в свою очередь стала матерью Михаила Фёдоровича, первого царя из династии Романовых. Благодаря этому Иван Шестов вошёл в так называемую «Избранную тысячу» и получил в 1551 г. поместье под Москвой. Но к моменту писцового описания эти земли успели запустеть, и писцовая книга 1584 г. зафиксировала здесь лишь «пустошь, что была деревня Крюкова».
Следующее известие об этой местности относится к 1646 г., когда переписная книга отметила тут сельцо Крюково, находившееся в поместье за Иваном Васильевичем Жидовиновым. К этому времени в сельце находился помещичий двор. Этот владелец Крюкова служил головой московских стрельцов, а после его смерти поместье отошло к его родственнику Ивану Тихоновичу Жидовинову.
Судя по материалам «Экономических примечаний», в 1760-е годы сельцо Крюково состояло во владении генерал-майора Якова Тимофеевича Поливанова. В имении отмечены господский дом и 10 крестьянских дворов, в которых проживали 22 души мужского пола и 24 женского. Позднее Крюковом владел его родственник Иван Васильевич Поливанов. По соседству с деревянной усадьбой имелся «регулярный» сад. Крестьяне «находились на пашне», т.е. на барщине.
К началу XIX в. владельцем Крюкова стал Александр Яковлевич Поливанов. При нём сельцо довольно сильно пострадало в Отечественную войну 1812 г. Хотя французы сюда не дошли, хозяйство здешних крестьян было подорвано тем, что стоявшие по соседству казаки изымали под расписки для нужд армии буквально всё — овёс, сено, лошадей.
В 1820 г. Крюково с 52 душами мужского пола купила Екатерина Ивановна Фонвизина. Но она владела сельцом очень недолго, и после её смерти в 1823 г. Крюково досталось её сыну Михаилу Александровичу Фонвизину.
Генерал-майор М.А. Фонвизин был участником войны 1812 г. и заграничных походов русской армии 1813—1815 гг. Позднее он примкнул к движению декабристов и был активным членом «Союза благоденствия» и «Северного общества», хотя и выступал против радикальных мер. Современники отзывались о нём, как о «талантливом храбром военном и честном гражданине», который «выделялся умом и образованностью». Фактическим хозяином Крюкова он стал ещё при жизни матери. В 1822 г. он вышел в отставку, а осенью того же года женился на Наталье Дмитриевне Апухтиной. Молодая чета поселилась под Москвой. Довольно часто здесь бывали и другие декабристы. Так, осенью 1825 г. в имение Фонвизиных дважды заезжал руководитель Московской управы тайного общества Иван Иванович Пущин.
Вскоре после разгрома восстания декабристов начались аресты московских членов тайного общества. Именно в Крюкове 9 января 1826 г. был арестован М.А. Фонвизин. После нескольких месяцев следствия он был признан государственным преступником и осуждён на 15 лет каторжных работ и вечное поселение в Сибири. Позднее срок каторги был уменьшен сначала до 12, затем до 8 лет. После отбытия этого наказания в Петровском заводе Фонвизин был сослан на поселение в Енисейск. Затем его перевели в Красноярск, а потом в Тобольск. В 1853 г. ему разрешили перебраться в имение брата в Бронницком уезде Подмосковья, где он и умер ровно через год после отъезда из Сибири.
Жена Фонвизина Наталья Дмитриевна разделила все тяготы судьбы мужа, последовав добровольно за ним в ссылку, оставив двоих детей. В 1833 г. она продала Крюково Софье Людвиговне Митьковой, после смерти которой «благоприобретенное движимое и недвижимое имение в сельце Крюкове, с крестьянами с землею и разным строением в нём, господским домом и скотным двором» унаследовал её муж коллежский советник Валериан Фотиевич Митьков. При нём, по описанию 1852 г., в Крюкове значились господский дом, 12 крестьянских дворов, в которых проживали 50 душ мужского пола и 60 женского.
Одной из причин того, почему Н.Д. Фонвизина вынуждена была продать имение, стала эпидемия холеры 1831 г., после которой В.Ф. Митьков вынужден был переселить в Крюково часть крестьян из своего имения в Чембарском уезде Пензенской губернии.
В ноябре 1851 г. открылось движение по Николаевской (ныне Октябрьской) железной дороге, соединившей Москву с Петербургом.
В Крюкове была устроена железнодорожная станция (вторая от Москвы, после Химок), а в четверти версты от неё появилась казённая гостиница. С этого времени Крюково становится центром здешней округи, что автоматически привело к росту цен на землю.
Валериан Фотиевич быстро усвоил складывающуюся конъюнктуру. К тому же приближалась крестьянская реформа. Бывших крепостных надо было наделять землей, а это означало, что Митьков мог понести серьёзные финансовые потери. Поэтому он решает переселить более 100 своих крепостных из Крюкова в Дорогобужский уезд Смоленской губернии, где земля стоила гораздо дешевле. Крестьяне как могли сопротивлялись насильственному переселению, заявляя властям, что оно является для них «чрезвычайно стеснительным и разорительным ». И всё же помещику удалось добиться своего. Для начала в августе 1859 г. он формально продал «ненаселенную землю с находящимися на ней лесами, сенными покосами и всякого рода угодьями» при сельце Крюкове и пустоши Сотниковой своей второй жене Евгении Христиановне. У крестьян остались только личные подворья. А вскоре в Крюкове вспыхнул пожар, уничтоживший большую часть крестьянских дворов. Было ли это случайно или же явилось следствием преднамеренного поджога, осталось невыясненным. Тем не менее крестьяне по-прежнему отказывались от переезда, поселившись в уцелевших сараях. В итоге в Крюково выехали власти в сопровождении казаков.
9 декабря 1859 г. крюковских крестьян под надзором полиции отправили в Смоленскую губернию. Правда, при этом Митьков по распоряжению московского генерал-губернатора должен был выплатить за переезд крестьян 157 рублей 64 копейки.
Но это было ничто по сравнению с ценностью той земли, которую Митькову удалось сохранить за собой. Позднее он начинает её распродавать. В 1868—1869 гг. он вместе с женой продал на пробу несколько участков, общей площадью 2,5 десятины за 542 рубля фельдшеру В.В. Новикову, инженеру-технологу П.А. Гордееву, клинскому мещанину М.В. Васильеву и звенигородскому мещанину Я.Т. Клоповскому Новые владельцы участков смотрели на них также как и Митьков, как на предмет спекуляции. Они возвели на них «строения» и вскоре продали их по более высокой цене. Так, Я.Т. Клоповский умудрился продать свою четверть десятины московскому купцу С.И. Иванову в 13,5 раз дороже, чем купил сам.
В 1870-х годах имение у Е.Х. Митьковой приобрели Григоровы, построившие около станции небольшой кирпичный завод, на котором было занято 25 рабочих. Владелицей имения числилась Мария Ивановна Григорова, а управляющим заводом был её муж Павел Фёдорович Григоров. В начале XX в. Григоровы продали имение и завод купцу Ивану Карповичу Рахманову, который владел ими вплоть до революции.
Крюково рубежа XIX-XX вв. представляло собой подмосковный посёлок при железнодорожной станции, где, по данным 1913 г., находились квартира урядника, почтовое отделение, железнодорожное училище, аптека, кирпичный завод, казённая винная лавка, а также несколько дач.
Революция 1917 г. и последовавшие события внесли серьёзные изменения в жизнь местных жителей. В 1918 г. часть дач была конфискована у бывших владельцев. Из составленной в декабре 1917 г. описи частных имений по Сходненской волости выясняется, что у крупнейшего местного землевладельца И.К. Рахманова к тому времени находилось 375 десятин удобной земли, имелись хозяйственные постройки, два скотных двора, две оранжереи, 10 сараев, 3 дома, 7 дач, лесной склад, 5 помещений для людей, контора и две лавки.
В дальнейшем история Крюкова была типичной для посёлков ближайшего Подмосковья, вплоть до конца 1950-х годов, когда здесь было решено построить город-спутник Москвы.
Кутузово
Ещё одним селением на территории нынешнего Зеленограда являлось сельцо Кутузово Судя по всему, оно возникло примерно тогда же, когда и Крюково, а своим названием обязано Фёдору Кутузу, жившему на рубеже XIV-XV вв. Он принадлежал к верхам тогдашнего московского боярства и стал родоначальником известной в российской истории фамилии Кутузовых.
Кутузовы владели здешними землями вплоть до середины XVI в., когда сельцо находилось в вотчине за Василием Борисовичем Кутузовым. Но в годы опричнины многие служилые люди лишились своих владений, и писцовая книга 1584 г. застаёт Кутузово в поместье за князем Борисом Кенбулатовичем Черкасским. Это сельцо он получил не в последнюю очередь из-за того, что являлся двоюродным братом Марии Темрюковны, второй жены царя Ивана Грозного.
Последующие сведения о владельцах Кутузова довольно отрывочны. По данным переписной книги 1646 г. оно значилось вотчиной детей Якова Чичерина, столетием позже им владел майор Иван Васильевич Плещеев, а затем его жена Мария Кирилловна.
Позднее их сменяют Струговщиковы. Согласно сведениям «Экономических примечаний» XVIII в. сельцо находилось во владении Анны Григорьевны Гуряевой. По этому источнику Кутузово располагалось «…на левом берегу речки Горетовки. На оной речке состоит мучная мельница о двух поставах. Земли иловатые, хлеб и пашня средствениые. Лес дровяной. Крестьяне на пашне».
Исповедные ведомости за 1815 г. называют владельцем Кутузова Дмитрия Петровича Катенина. Затем им владел капитан Иван Петрович Аникеев, продавший в 1828 г. имение штабе-капитанше Елизавете Христофоровне Градницкой. Последняя владела им недолго, уступив сельцо с 44 душами крепостных Марии Егоровне Томашевской.
По данным 1852 г. сельцом Кутузовом, в котором отмечены господский дом, 6 крестьянских дворов, 45 душ мужского пола и 48 женского, владел статский советник Антон Францевич Томашевский. Им он владел после смерти своей жены Марии Егоровны, скончавшейся в 1839 г.
А.Ф. Томашевский (1803—1883) был довольно видным публицистом своего времени и публиковался в таких популярных журналах как «Вестник Европы», «Московский вестник», «Телескоп», «Галатея», «Русский архив». Довольно тесные отношения связывали его с семьей Сергея Тимофеевича Аксакова, в первую очередь с его сыновьями. Сохранились письма братьев к своему отцу С.Т. Аксакову, рассказывающие об их поездке в Кутузово. Они датированы июлем 1838 г. Вот как пишет о здешних местах Григорий Аксаков: «…В четверг я, Костя, Ваня и Миша на тележке отправились к Томашевскому в деревню и ехали туда три часа, но зато превосходное месторасположение её вознаградило нас за усталость. Антон Францевич был очень доволен и обрадован нашим приездом и удержал братьев почивать. Но я отправился домой… Возвращаясь, я встретил двух зайцев, одного — русака пребольшого. Выстрелил в него, но не попал. Другого — беляка — я должно быть хорошо подстрелил… но по причине чрезвычайной густоты рощи Томашевского мы не могли его найти. Собаки же с нами не было». Того же дня письмо Ивана Аксакова: «…Вчера ездили мы к Томашевскому. Я, Костя и Миша ночевали там и воротились нынче оттуда в его коляске. Что за деревня! Я в жизни своей лучше места не видывал: пруд на реке, а какие виды! Лучше даже, чем в Кунцеве». Не менее восторженно отзывался и Константин Аксаков: «Недавно были мы у Томашевского все четверо. Его деревня так хороша, так на месте, что и представить себе трудно лучше… Какой пруду Томашевского! Какая река! Какое купанье! Когда вы воротитесь, поедем туда вместе!»
Содержать имение, однако, было довольно накладно, и в октябре 1855 г. А.Ф. Томашевский заложил его на 37 лет Московской Сохранной казне. А в феврале 1861 г. он расстается с имением, подарив его своему единственному сыну Георгию Антоновичу Томашевскому. Сохранился составленный по этому поводу документ, согласно которому Георгий обязался выплачивать Сохранной казне лежавший на имении долг в 2918 рублей. Передача Кутузова Георгию была связана с женитьбой последнего на одной из дочерей С.Т. Аксакова — Марии Сергеевне. В семье её ласково называли Марихен, а брат Константин Сергеевич Аксаков посвятил ей стихотворение «Мой Марихен», музыку к которому сочинил П.И. Чайковский (Позднее оно вошло в состав его известного альбома «Мой Лизочек».)
Имение, однако, приносило весьма небольшой доход. Об этом становится известным из письма Ольги Семеновны Аксаковой М.П. Погодину в 1862 г.: «Антон Францевич отдал им (сыну и его супруге. — Авт.) прекрасную подмосковную усадьбу, но нынешний год как нарочно неурожайный, они дохода не имели. Не говорите ему (А.Ф. Томашевскому. — Авт.) ничего, прошу Вас, друг мой, их отношения в настоящее время так хороши, что я боюсь их нарушить». Неудивительно, что Г.А. Томашевский вынужден был с начала 1870-х годов постепенно распродавать свои земли. К началу 1890-х годов они полностью её продали. По сведениям 1899 г. бывших помещиков в Кутузове сменили новые владельцы: купцы Александр Клементьевич Горбунов, Алексей Фёдорович Моргунов (состоял биржевым маклером), дворянин Николай Владимирович Рукин и записанные в купечество мещане Алексей Иванович Серебряков и Пётр Константинович Скворцов. Сама же усадьба была поделена между А.И. Серебряковым и А. К. Горубновым.
Незадолго до революции в Кутузове насчитывалось 17 дворов, а усадьбой владел купец Алексей Фёдорович Моргунов. Сохранилось описание современником парка близ дачи Моргунова: «…сбегает круто от плотины вверх старый берёзовый парк моргуновской усадьбы. Редкие, огромные вековые березы щедро засыпают золотым ковром дорожки. Их стройный, регулярный порядок давно уже нарушен ветрами и временем. Аллеи можно только угадывать по муравьиным кочкам, возвышающимся на месте огромных кряжистых пней. Старый парк скоро совсем исчезнет, уступив место беспорядочной вольной редкой роще».
После революции 1917 г. в Кутузове происходят значительные перемены. Усадьба А. К. Горбунова была национализирована уже в 1918 г. Тем не менее части владельцев удалось сохранить свои дачи. Так одна из них осталась за Серебряковыми, потомки которых до сих пор владеют здесь землёй. На протяжении всего XX в. Кутузово оставалось дачным местом.
Ржавки
Ещё одним селением на территории Зеленограда являлось сельцо Ржавки. Своё название эта местность получила от небольшой речки Ржавки, а её первое упоминание содержится в писцовой книге 1584 г., зафиксировавшей здесь «за Новинским монастырём в вотчине пустошь, что был погост Николая Чудотворца на Ржавце». Поблизости от него на речке Ржавке располагалась пустошь Жилина.
Вскоре после событий Смутного времени начала XVII в. на месте пустоши возникает сельцо Ржавки, Жилино тож, принадлежавшее в 1646 г. Фёдору Васильевичу Бутурлину. Тогда здесь значились 3 двора крестьянских с 7 душами мужского пола, двор бобыльский и двор «задворньгх людей» с 3 обитателями.
Фёдор Васильевич Бутурлин впервые упоминается документами с 1608 г. В дальнейшем при царе Михаиле Фёдоровиче он находился в целом ряде походов, неоднократно был воеводой в различных городах. В 1649 г. он получил чин окольничего, а в дальнейшем участвовал в событиях, связанных с воссоединением Украины с Россией. Последние известия о нём относятся к 1665 г.
Его сын Иван Фёдорович Бутурлин, также как и отец, дослужился до звания окольничего. Первые сведения о его службе встречаются с 1646 г. В дальнейшем он воеводствовал в Нижнем Новгороде, Путавле, Астрахани. В 1672—1675 гг., уже будучи окольничим, он возглавлял Ямской приказ, а в 1680 г. являлся первым судьей в Приказе Большого Дворца. Согласно переписной книге 1678 г., в его имении значились уже 4 крестьянских двора с 15 душами, 2 двора «задворньгх» и двор «деловых» людей, в которых документ отметал 12 человек.
Описание 1704 г. застает Ржавки во владении его сына Ивана Большого Ивановича Бутурлина. Отмечены двор вотчинника с 12 «деловыми» людьми и 5 крестьянских дворов. В 1709 г. И.И. Бутурлин прикупил к своим землям из Монастырского приказа соседний Никольский погост на Ржавце.
Но И.И. Бутурлин владел имением недолго. Он пострадал за участие в заговоре против всесильного князя А.Д. Меншикова, был лишен всех чинов, и в 1712 г. его вдова Акилина Петровна Бутурлина продала сельцо князю Алексею Борисовичу Голицыну.
После А.Б. Голицына имением владел его сын Яков Алексеевич, а с 1749 г. внук Александр Яковлевич. Составленные при последнем «Экономические примечания» сообщают, что «…село на правом берегу речки Ржавки, дом господский деревянный. Земли средственные, лес строевой — сосновый, дровяной — еловый, осиновый. Крестьяне на оброке». Всего во владении А.Я. Голицына находилось 993 десятины земли.
В апреле 1778 г. полковник князь А.Я. Голицын продал своё имение, куда помимо села Никольского, Ржавок тож входили деревни Петрищево и Савёлки «с помещиковым домом и дворовым строением» за 9 тыс. рублей полковнику князю Николаю Владимировичу Долгорукову.
С этого времени на протяжении более столетия здешняя усадьба находилась во владении князей Долгоруковых. Сначала её хозяином был Иван Николаевич Долгоруков, а затем Андрей Николаевич Долгоруков.
А.Н. Долгоруков в своём имении задумал возвести новую каменную церковь. Храм предполагалось сделать двухэтажным — нижнюю часть тёплой, верхнюю — холодной. Однако его строительство растянулось на долгое время. Помешала война 1812 г. Окончательно храм был завершён к 1826 г., а освящён лишь в 1827 г. На сегодня Никольский храм — самое старинное здание, расположенное на территории Зеленограда.
После проведения Санкт-Петербургского шоссе князь Долгоруков разрешил крестьянам переселиться от речки Ржавки на большую дорогу, которая приносила дополнительные заработки. Рядом с новыми выселками, примерно на полверсты ближе к Москве, появилась ещё одна деревня Ржавки, куда переселилась часть крестьян из Льялова и Клушина, принадлежавших соседней помещице Анне Григорьевне Козицкой. Эту часть Ржавок местные жители по искажённой фамилии помещицы именовали «Козихой».
В последние годы жизни князь А.Н. Долгоруков решил освободить крестьян своего имения от личной крепостной зависимости и перевести их на положение «вольных хлебопашцев» — без выкупа, но с обязательством отбывать повинности в пользу его жены до смерти последней. Однако оформить документы он не успел. После смерти князя это желание осуществила его вдова Елизавета Николаевна Долгорукова. В феврале 1850 г. управляющий имением князей Долгоруковых коллежский советник Н.И. Буш объявил крестьянам деревень Ржавки и Савёлки, что согласно духовному завещанию князя А.Н. Долгорукова они «по смерти княгини Елизаветы Николаевны Долгоруковой делаются вольными хлебопашцами». Крестьяне освобождались без выкупа, но принимали на себя ряд обязательств: платить княгине оброк и обрабатывать господскую землю.
Другая часть Ржавок (выселки на Петербургской дороге), ранее принадлежавшая А.Г. Козицкой, накануне отмены крепостного права досталась князю Константину Есперовичу Белосельскому-Белозерскому. Свои усадебные участки они смогли выкупить к 1869 г., а за полевые земли продолжали по-прежнему вносить оброк.
В дальнейшем история Ржавок была достаточно типична. По данным земской статистики 1884 г. здесь отмечены церковь Николая Чудотворца, при ней богадельня, два трактира, усадьба с господским домом и 50 дворов, в которых проживали 164 мужчины и 175 женщин. После революции был организован колхоз, а впоследствии сельцо вошло в состав Зеленограда.
Назарьева
Первое упоминание Назарьева в сохранившихся источниках относится ко второй половине XVI в., когда в писцовой книге Московского уезда среди описания владения Троице-Сергиева монастыря фиксируется сельцо Никоново, Никольское тож, и «тянувшая» к нему пустошь, что было сельцо Назаровское, которые поступили в монастырь в качестве вклада от Фёдора Ивановича Хабарова.
Об этом владельце известно немногое. Он принадлежал к видному боярскому роду, выводившему своё происхождение от легендарного касожского князя Редеди, и был его последним представителем. Хабаровы сильно пострадали от опричнины и вполне понятным выглядит решение Фёдора Хабарова отдать в 1577 г. свою вотчину монахам Троице-Сергиева монастыря. А буквально через несколько месяцев он, будучи ещё сравнительно молодым человеком, умирает. В его смерти было немало загадочного, тайну которого мы вряд ли когда разгадаем.
Монастырю, однако, трудно было сразу заняться своим новым владением. Последовавшие вскоре голод, иностранная интервенция, гражданская война и самозванщина положили этому желанию предел. Только после бурных событий Смутного времени Троице-Сергиев монастырь начинает восстанавливать свои владения и одновременно укрупнять мелкие селения. Многие из них к тому же было трудно восстановить. В бывших вотчинах Хабаровых по реке Всходне вместо прежних 17 селений вновь возродилось только Назарьево. Сюда были переселены крестьяне от Троице-Сергиева монастыря, где в годы Смутного времени скопилось много людей, укрывшихся за стенами обители от польско-литовских интервентов и разбойничьих шаек. Памятью об остальных селениях остались лишь названия «урочищ», входивших в состав земельных угодий Назарьева.
В 1762 г. в деревне Назарьево имелось уже полтора десятка дворов, где проживали 93 человека. В том числе 48 душ мужского пола и 45 — женского. После секуляризации монастырских владений в 1764 г. назарьевские крестьяне стали называться экономическими и получили часть монастырских земель. Их прежние натуральные повинности были заменены денежным оброком в пользу казны. С конца XVIII в. экономические крестьяне слились с государственными.
Осенью 1812 г. после занятия Москвы французами назарьевские крестьяне уничтожили отряд наполеоновской армии, зашедший в деревню, чтобы поживиться продовольствием и фуражом. По численности он, видимо, был небольшой. В Назарьеве тогда насчитывалось 22 двора и проживало 80 душ мужского пола, в том числе свыше 50 взрослых в возрасте от 16 лет и старше. При приближении французов крестьяне ушли в ближайший лес, дали незваным «гостям» спокойно расположиться на отдых и внезапно напали на них. По рассказам старожилов в схватке участвовали даже женщины. Овраг, в котором были похоронены погибшие французы, вплоть до начала XX в. называли французским.
В 1830-е годы по соседству с Назарьевом завершается прокладка Санкт-Петербургского шоссе с твёрдым покрытием из плотно укатанного щебня. Это была первая в России дорога с твёрдым покрытием. Она давала дополнительные заработки и поэтому вскоре в ней переселилась часть назарьевских крестьян. Так возникла деревня Елина или Елинки (позднее Елино). По данным 1852 г., в Назарьеве имелось 42 двора и было почти 300 жителей. Деревня была центром государственной Назарьевской волости. В Елино, считавшемся присёлком деревни, насчитывалось 7 дворов и 65 крестьян.
В 1861 г. было провозглашено освобождение крестьян. По владенной записи на деревни Назарьево и Елино, составленной в 1867 г. в связи с проведением реформы, во владении назарьевских крестьян находилось 400,6 десятин земельных угодий. Кроме того, под лесом, назначенным для снабжения крестьян лесными материалами и топливом, было 122,5 десятин. Таким образом, размер душевого надела составлял 3,2 десятины (в среднем по округе он был 2,7 десятины). На каждый двор приходилось несколько таких наделов. Размер всех платежей, причитавшихся с души, получившей надел, составлял 9,7 рубля (в среднем по другим соседним селениям он равнялся 12, 1 рубля). В данном случае сказывались льготы реформы в отношении государственных крестьян. По данным губернского земства, крестьяне Назарьева и Елина в тот период имели 55 лошадей, 80 коров и 50 голов мелкого скота.
После отмены крепостного права начинают развиваться крестьянские неземледельческие промыслы. К середине 1870-х годов в Назарьеве и Елине 13 домов вообще не занимались хлебопашеством, 26 домов были заняты «домашней промышленностью» (кустарными промыслами), 26 человек уходили на заработки. Мужчины занимались столярным, извозным и сапожным промыслами. Женщины вязали носки и чулки, одна шила перчатки. В Назарьеве находилась квартира урядника и имелась чайная лавка.
В начале XX в. неземледельческие промыслы были уже главным занятием назарьевских крестьян. Мужчины изготовляли мебель, главным образом шкафы, а также столы, буфеты. Женщины и девушки занимались трикотажным промыслом. Появились ручные вязальные и швейные машинки. Многие женщины вязали на спицах. К 1911 г. в Назарьеве имелись уже столярные мастерские с наемными рабочими, небольшое вязальное заведение, 3 лесных склада, 2 чайные лавки, 4 двухэтажных и несколько пятистенных домов. Число грамотных и учащихся в деревне заметно увеличилось. В 1907 г. было открыто Назарьевское земское трехклассное училище. Правда, своего здания оно не имело и для проведения занятий арендовались помещения у местных крестьян.
Окончание Гражданской войны и переход к НЭПу содействовали восстановлению и дальнейшему развитию столярного и трикотажного промыслов. Изготовлением мебели теперь занимались все мужчины. Почти каждый из них имел в доме свою столярную мастерскую. Росло число мастериц, занимавшихся трикотажным промыслом. Они вязали на машинках чулки, кофты, костюмчики для детей, перчатки и пр. На спицах вязали главным образом пожилые женщины. Готовую продукцию продавали на московских рынках. Земельные угодья и приусадебные участки использовались главным образом для выращивания картофеля и овощей, заготовки сена и выпаса скота.
С начала 1920-х годов в Назарьеве начали работать три артели: мебельная, трикотажная и по выделке пакли. В 1923 г. в деревне была открыта электростанция, от которой была электрифицирована вся деревня. Для приведения в действие двигателя сначала хотели использовать силу воды. Для этого на реке Сходне было установлено мельничное колесо. Но силы реки не хватило и пришлось перейти на нефтяной двигатель. Артель по выработке пакли также имела свой небольшой движок.
Значительно выросла и сама деревня. К концу 1920-х годов в ней насчитывалось 122 дома, в которых проживало 674 человека. В деревне было уже 4 улицы. В конце её, ближе к Ленинградскому шоссе, было построено специальное здание для мебельной артели. В 1925 г. при участии жителей возвели здание для Назарьевской начальной школы. Её заведующей стала местная жительница Е.П. Васильева, окончившая учительские курсы. Был открыт клуб, где стали показывать немые кинофильмы. До начала 1930-х годов в деревне существовала часовня, построенная ещё до революции на средства местных жителей. Богослужения в ней совершались по большим церковным и престольным праздникам. Здесь же находились иконы и хоругви, с которыми совершались крестные ходы и службы в домах местных крестьян.
В конце 1920-х годов в Назарьеве возник колхоз. Первоначально в него вступила лишь небольшая часть жителей, которых привлекали выдававшиеся колхозу субсидии. В 1929 г. усилилась работа по проведению коллективизации. Одновременно с агитацией велось наступление на зажиточных крестьян и тех, кто не хотел вступать в колхоз. Партийная ячейка, организованная работниками санатория имени Артёма (Ф.А. Сергеева) и шефами из московской писательской организации, объединила действия правления колхоза, сельсовета, группы бедноты. Это позволило перейти к массовой насильственной коллективизации. В 1930 г. было проведено раскулачивание жителей, имевших промысловые заведения, и некоторых «зажиточных» середняков. Имущество их забиралось в распоряжение колхоза. Сами они арестовывались. Теперь и напуганные середняки спешили вступить в колхоз. У них забрали в распоряжение колхоза лошадей, рабочий инвентарь и сараи для хранения сена. Мужчины были объединены в столярные бригады. Но это был колхоз на бумаге. После появления в «Правде» статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов» многие жители Назарьева вышли из колхоза. Подавляющее большинство мужчин и молодежи ушли работать на предприятия Москвы и Подмосковья, Октябрьскую железную дорогу и в Назарьевскую мебельную артель, которая была расширена. В колхозе работали главным образом женщины, но далеко не все. На тех, кто не хотел вступать в колхоз, оказывалось давление, допускался произвол. Более десяти человек подверглись необоснованным репрессиям, из них четверо арестовывалось по 2—3 раза. Несколько человек умерло в лагерях.
В результате проведённых «мероприятий» экономически развитая, богатая деревня была разорена менее чем за десять лет. Кустарные промыслы были буквально задавлены. Тех, кто пытался по-прежнему заниматься ими, преследовали, давили налогами. В результате колхоз пришёл в упадок. Из него бежала даже беднота. Многие предпочитали тратить по 3—5 часов в день на дорогу, чтобы добраться до работы в Москве и обратно, но не работать в колхозе. За долги колхоза забрали два электродвигателя и трактор, на которые собирало деньги всё население. Деревня лишилась электричества. Районная газета 8 декабря 1940 г. писала: «Колхоз Назарьево Черногряжского сельсовета испытывает серьёзные финансовые затруднения. На текущем счету средств нет, а есть лишь исполнительные листы. Как только поступает какая-нибудь сумма, тотчас же её снимают на погашение долга… Из 11 лошадей 6—7 не работают, а только поедают корма… Полуразрушенные телеги. Колёса без спиц, без втулок, поломанные сани, отсутствие сбруи, то расхищенной, то изорванной — на всём лежит печать бесхозяйственности, отсутствие хозяйского глаза».
В годы Великой Отечественной войны, несмотря на все невзгоды и лишения, жители Назарьева активно помогали обороне страны. Десятки местных жителей пали смертью храбрых в боях за Родину. Многие самоотверженно трудились на заводах Москвы, Химок, Октябрьской железной дороге и в колхозе. Испытывая постоянную нужду в продуктах питания, они ежегодно платили налоги, сдавали государству картофель со своих небольших приусадебных участков, подписывались на государственные военные займы, собирали деньги на танки и самолёты, подарки для госпиталей и подшефных частей. Школьники помогали колхозникам убирать урожай.
После войны в Назарьеве увеличилось число жилых домов. Деревня была вновь электрифицирована. Жители собрали для этого необходимые денежные средства. Вместо избы-читальни снова появился клуб, где еженедельно демонстрировались звуковые кинофильмы, открылась библиотека. Дорога, шедшая через деревню, была выложена камнем, а позднее заасфальтирована. По ней стали ходить автобусы. Колхоз Назарьево был преобразован в совхоз «Искра» и укрупнён. В деревне осталась лишь одна бригада совхоза. Назарьевская мебельная артель была переведена в деревню Елино. На её базе была создана Елинская мебельная фабрика.
В 1950-1960-е годы Назарьево превратилось фактически в рабочий посёлок. Подавляющая часть его жителей была занята на промышленных предприятиях столицы и области. В совхозе работало лишь несколько человек. Но в административном отношении деревня была подчинена Искровскому (Черногряжскому) сельсовету, включённому с 1960 г. в Солнечногорский район. Все это составляло большие неудобства для местных жителей, особенно зимой, когда за необходимой справкой надо было добираться на «перекладных». Поэтому они просили присоединить Назарьево к соседнему посёлку Фирсановка Химкинского района. Однако это вызвало сопротивление со стороны сельсовета и районных властей. В результате большое село, насчитывавшее около 150 домов, имевшее школу, библиотеку, клуб, магазин, связанное хорошей дорогой с Октябрьской железной дорогой и Ленинградским шоссе, было объявлено «неперспективным», а затем включено в состав Зеленограда. С 1974 г. начался поэтапный снос улиц деревни. Жители, не имевшие другой жилплощади, переселялись в Зеленоград.
По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».
История районов Зеленоградского округа Москвы
Районы ЗелАО: Крюково, Матушкино, Савёлки, Силино и Старое Крюково.
