Район Ростокино
История
В сохранившихся документах село Ростокино впервые упоминается во второй четверти XV в., когда оно принадлежало видному боярину Михаилу Борисовичу Плещееву. Он был очень богатым человеком (но отрывочным свидетельствам известно, что Плещеев владел десятком крупных сёл) и значительным деятелем эпохи Василия Темного. Во время феодальной войны Михаил Борисович твердо стоял на стороне великого князя и оказал ему немалые услуги. На Рождество 25 декабря 1446 г. Плещеев с небольшим отрядом вошёл в Москву, освободил город от власти Дмитрия Шемяки и привел жителей столицы к присяге на имя своего господина.
Приблизительно в это время (в 1446 или 1447 г.) Михаил Борисович похоронил свою первую супругу Соломониду и дал по её душе в виде вклада Троице-Сергиеву монастырю село Ростокино на Яузе «с серебром, и с хлебом, и с сеном, и со всем, что к тому селу потягло, и с пустошами».
Сохранился список бояр великого князя Ивана III, унаследованных им от отца. В нём Плещеев стоит на первом месте. В это время он был уже в преклонном возрасте и вскоре постригся в Троице-Сергиевом монастыре под именем Мисаила и там же умер в 1468 г.
Ростокино, ставшее монастырским, довольно быстро достигает расцвета. Из «обельной грамоты» 1481 г. узнаём, что оно было окружено деревнями, причём для освоения близлежащих земель игумен Паисий не жалел средств и призывал отовсюду крестьян. Великий князь Иван III не препятствовал этому, обязав монастырь лишь не трогать великокняжеских крестьян. Ростокино по этому документу освобождалось от платежа дани, яма, тамги, выставления подвод и дачи «кормов» княжеским слугам. Во внутреннем управлении вотчина пользовалась автономией в решении судебных дел, кроме случаев «душегубства». Эти льготы в дальнейшем подтвердили и преемники Ивана III — Василий III и Иван IV.
В XVI в. Ростокино являлось богатым монастырским селом, располагавшимся по обоим берегам Яузы. В центре высилась деревянная клетского типа церковь Воскресения Христова, украшенная «образы и святы книги и ризы». На колокольне висело четыре колокола. Подле храма располагались дворы попа, «челядинский» и монастырского приказчика. Рядом находился коровий двор, где содержалось монастырское стадо. В конце XVI в. в Ростокине считали 15 крестьянских, один бобыльский и один пустой двор. К селу «тянули» две деревни и две пустоши. Под селом, на реке Яузе, находилась монастырская мельница в два жернова с двором старца Корнилия Винникова и мельника Карпа Васильева. Они поведали писцам, что «мелют тою мельницею на монастырской обиход, а за монастырским обиходом сбирают от молотья найму на год по десять рублей». «Коли вода болши», выдавались годы, приносившие и 15 рублей. Собранные деньги отвозились на московское Троицкое подворье, а часть отдавалась мельнику. Доход монастырю приносил и перевоз на Яузе, действовавший весной и приносивший ежегодно два с половиной рубля. Повинности крестьян заключались в пахоте, косьбе, починке мельничной плотины, удобрении полей навозом и рубке леса. Земля в основном лежала под пашней и незначительная часть — под перелогом. По берегам реки лежали сенокосы. Окрестные леса ещё в XV в. славились как охотничьи угодья — великие князья «тешились» здесь охотой на медведей и лосей.
Село располагалось неподалеку от Троицкой дороги, здесь москвичи встречали царя Ивана IV после победоносного похода на Казань. Летопись так описывает это событие: «И прииде государь к царствующему своему граду Москве, и стречаху государя множество народа. И толико множество народа, и поля не вмещаху их: от рекы от Яузы и до посада и по самой град, по обе страны пути, безчислено народа, старии и унии, велии гласы вопиющий, ничтоже ино слышати, токмо: Многа лета царю благочестивому, победителю варварскому и избави телю християньскому!» Ростокино упомянуто в летописи и под 1556 г., когда князь Юрий Васильевич, брат царя, провожал до села чудотворный образ святого Николы — считалось, что действие этой иконы вынудило Литву вступить с Россией в мирные переговоры.
События Смутного времени не обошли стороной Ростокино. В1613 г. крупный отряд «воров атаманов и казаков» находился на Троицкой дороге. Из Ростокина они послали гонца в Москву сказать молодому царю Михаилу Романову, что готовы ему служить, не разбойничать и что «на государеву службу, где государь велит, итти готовы». В ответ царь послал к селу своих людей, которые должны были переписать казаков. Те воспротивились этому и, по свидетельству Разрядной книги, дали дерзкий ответ: «Атаманы ведают сами, сколко у кого в их станицах казаков». Самовольно по Троицкой дороге от Ростокина до Москвы они стали ставить «сторожи» — небольшие засады и посылать в близлежащие места свои разъезды. Второе послание казаков заключало угрозы. Они требовали предоставить им торг, «а толко им торгу не дадут и они учнут воевать». Под торгом, конечно, разумелись доходы от торговли. Государь пошёл на уступки, но перевел казаков из Ростокина к Донскому монастырю.
Несомненно, Смута привела к запустению Ростокина. Казачьи разъезды вытряхивали из крестьян всё, что могли, нередки были и поджоги. Кто мог, спасался в окрестных лесах, но и там было неспокойно. Ещё в XIX в. сохранялось местное предание о смелой разбойнице Таньке, атаманше шайки, промышлявшей в окрестностях Ростокина. Говорили, что в конце концов она была выдана правительству своим другом и сообщником Ванькой Каином. Даже в начале XX в. ближайшая к селу роща была известна под именем «Танькиной рощи».
После Смуты село восстанавливалось медленно. В 1623 г. в нём считали 6 крестьянских и 9 бобыльских дворов с 16 душами. В 1646 г. отмечено 19 крестьянские дворов (67 человек) и два бобыльских (4 человека), расположившихся по обе стороны Яузы. Перепись 1678 г. показала всего 16 дворов и 41 жителя, а также монастырский двор, где летом жили старец и стрельцы «для сбора мостовых денег». К 1704 г. в 27 дворах села проживали 73 человека.
Сожжённая в годы Смуты Воскресенская церковь была восстановлена к 1646 г. С начала XVIII в. в ней появляется придел Сергия Радонежского. Со временем сильно обветшавший храм в селе был снесён в 70-80-е годы XVIII в. (после 1776 г.) и более не восстанавливался «за малым приходом». Интересно, что местные крестьяне, показывая свою набожность, давали вклады в Троицкий монастырь. Во вкладной книге обители можно найти следующие записи, относящиеся к XVII в.: «Села Ростокина крестьянин Яким Яковлев дал вкладу мерин гнед… да денег 5 рублев», «дал вкладу села Ростокина крестьянин Терентей Харламов денег 3 рубля». А в 1619 г. торговый человек Иван Ондреев Рубец дал в селе Ростокине «избу новую с нутром и с кровлею 3 сажень».
Само поселение в XVIII в. практически не росло. «Экономические примечания» 1770-х годов зафиксировали в нём 15 дворов с 169 душами обоего пола. Основное богатство составлял прилежащий к селу лес, а также пахотные угодья. Село лежало по обе стороны Яузы и Большой Переяславской (Троицкой) дороги, на левой стороне речки Горяинки. Церковная земля с храмом находилась на левом берегу Яузы и у Высоковского оврага (там, где писцовые книги конца XVI в. отмечают «тянувшую» к селу деревню Высокую). Берега рек связывали деревянные мосты.
В 1764 г. согласно манифесту о секуляризации монастырских имений Ростокино переходит в ведение Коллегии экономии. Крестьяне облагались годовым оброком в полтора рубля с души. Помимо земледелия они всё больше занимались извозом и содержанием постоялых дворов в Москве, имея средний достаток. Крестьянские жёны вязали на продажу чулки и колпаки. В конце XVIII в. в селе насчитывалось 27 дворов при 159 жителях.
С 1779 г. началось строительство знаменитого Мытищинского водопровода. Близ Ростокина построили акведук, поддерживавший водопроводный канал, Его спроектировали инженеры Ф.Б. Бауер и И.К. Гёрард. Это единственное примечательное сооружение окрестных мест, дошедшее до сегодняшнего дня. Многоарочная (21 арка) постройка длиной 356 метров напоминала знаменитые римские акведуки. Возведение сооружения обошлось казне в крупную по тем временам сумму, из-за чего в народе акведук получил название Миллионного моста.
Павел I отдал Ростокино в командорственное держание своему воспитателю, кавалеру ордена св. Андрея Первозванного митрополиту Платону (Левшину), отличавшемуся образованностью в духе екатерининского Просвещения. Платон, облюбовав соседнее Черкизово, считал Ростокино своего рода придатком, «сельцом», не имевшим даже собственной церкви, приращением к его земельным владениям. При Александре I ростокинские земли возвращаются в собственность государства. В середине XIX в. сельцо, числившееся в ведомстве Окружного управления, насчитывало 34 двора, 99 мужчин и 123 женщины. В пореформенное время ростокинские крестьяне не спешили, в отличие от соседей, расставаться со своими наделами. Так, с 1867 по 1876 г. не было зарегистрировано ни одного случая продажи в Ростокине крестьянской земли. Арендные платежи здесь были большими и в среднем составляли 40 рублей за десятину.
Однако время брало своё, и возделанные поля мало-помалу уступали место частным предприятиям. При сельце уже в 1852 г. находилась ситцевая фабрика коллежского советника Владимира Матвеевича Молчанова, где бумажная пряжа красилась «в красный адриано-польский цвет». Поблизости находилась ситценабивная фабрика купца первой гильдии Николая Яковлевича Константинова. Близость к столице привела к тому, что в конце XIX в. сельцо превращается в промышленный пригород Москвы. Здесь разместились брезентовый завод Волкова и Шишкинского, отбельно-крутильное заведение Содомовых, брезентовый завод Васильева, заведение окраски шёлка Владимира Владимировича Фермана, завод по выделке револьверных патронов Егора Егоровича Торбека. Ростокино было и центром одноименной волости — здесь находилось волостное правление. При этом, несмотря на множество фабрик, сельцо вместе с соседним Леоновом считалось дачной местностью.
Последняя треть XIX в. — время роста сельца. Если по переписи 1869 г. здесь проживало 295 человек обоего пола, то к концу 80-х годов XIX в. таковых стало 650 душ. По переписи 1899 г. в Ростокине числилось уже 702 человека. Из этого числа около 60% составляли приезжие, работавшие на окрестных фабриках. Грамотных и учащихся было мало — 139 человек, или всего пятая часть жителей.
В 60-е годы XIX в. ростокинские крестьяне поделили землю на 100 долей. На протяжении трети века это число практически не росло (в 1899 г. — 108 долей). Землю обрабатывали в основном своим инвентарём. Среди огородных культур первое место занимал картофель, как и в целом по Московскому уезду. Выращивали также рожь и овёс. И все же, по свидетельству современника, «жители Ростокинской волости хозяйством занимаются мало: большинство способных к труду людей проживает на фабриках, торгуют парным молоком, занимаются в Москве легковым извозом, полотерством и ведут торговлю: трактирную, в винных лавках и полупивных». К 1899 г. в Ростокине находилось 8 торговых и 10 промышленных заведений. Тем не менее 60 семей искали заработок в городе.
Ещё в начале XX в. сообщение Ростокина с городом было исключительно гужевым. Но в 1903—1908 гг. строится Московская окружная железная дорога. К северу от Ростокина возникает одноимённая станция. Само поселение оказалось в черте новой магистрали, которая определила фактическую границу города. План Москвы 1929 г. показывает в Ростокине 4 улицы и 5 переулков, которые, за исключением улицы Текстильщиков, были одноимённы селу. Главной являлась Большая Ростокинская улица (ныне часть проспекта Мира). В 1935 г. Ростокино официально вошло в состав Москвы. Но лишь в послевоенное время оно стало терять сельский вид, когда с конца 1940-х годов здесь началась городская застройка. Среди окрестных предприятий стал выделяться основанный в 1935 г. Ростокинский меховой комбинат по переработке пушнины — головное предприятие мехового объединения «Труд».
Леоново
По соседству с Ростокином располагалось село Леоново, которое впервые упоминается писцовой книгой 1573 г. как пустошь, находившаяся в поместье за Фёдором Фёдоровичем Карповым. Спустя десять лет писцовая книга 1584 г. фиксирует ещё большее запустение: перечисляются пустоши, в том числе и Леоново, и добавляется «а имян их сыскать неким…лесом пашня поросла в кол и жердь». Следующее упоминание о Леонове относится к 1623 г., когда при описании владений села Свиблова упоминается дворцовая пустошь Левонова.
В 1629 г. Леоново из Приказа Большого Дворца отдаётся в поместье князю Ивану Никитичу Хованскому. Новый владелец происходил из рода великого литовского князя Гедимина и находился в родстве с царём Михаилом Романовым: его женой была Марья Михайловна, урожденная Салтыкова, дочь боярина Михаила Михайловича Салтыкова, который в свою очередь приходился родным племянником матери царя — великой старицы Марфы. Это позволило Ивану Никитичу со временем занять при дворе достаточно высокое и устойчивое положение. При первом царе из династии Романовых он служит в стольниках и воеводах. После восшествия на престол царя Алексея Михайловича он был послан в августе 1646 г. приводить для присяги новому монарху жителей Вязьмы, а через месяц неожиданно был разжалован и сослан в Сибирь. Причин опалы мы не знаем, но в апреле 1649 г. его возвращают в Москву и, желая загладить обиду, государь жалует его прямо в бояре. Спустя год, когда вспыхнули восстания в Новгороде и Пскове, подавлять их послан был Иван Никитич. У князя имелось слишком мало войск, он действовал осторожно, чем вызвал упрёки царя в медлительности и нерешительности. Однако за него вступился новгородский митрополит, впоследствии знаменитый патриарх Никон. В итоге восстания были подавлены, а Хованский в награду получил бархатную золотную шубу, кубок и придачу к окладу. С Никоном Ивану Никитичу пришлось выполнять ещё одно поручение царя. В 1652 г. им было приказано перенести из далекого Соловецкого монастыря в Москву мощи митрополита Филиппа Колычева, погибшего в годы опричнины. Путешествие было очень трудным, на Белом море ладью князя разбило во время бури, а сам он был очень недоволен и жаловался царю, что Никон замучил его молитвами: «…заставляет ежедневно быть с ним у правила». Во время польской войны в 1654—1657 гг. он служил воеводой.
При Иване Никитиче Леоново заселяется, строится деревянная Ризоположенская церковь. По преданию, князь И.Н. Хованский при выборе наименования для престола леоновской церкви руководствовался следующими соображениями: название Леоново переносило его, получившего прекрасное церковное образование, к византийскому царю Льву, или Леону, при котором, в V в. н.э. был установлен праздник Ризоположения. С другой стороны, возможно и другое объяснение.
В это время в Москве была очень популярна Ризоположенская церковь на патриаршем дворе, которую активно опекал патриарх Филарет, отец царя Михаила Романова. Все, чем интересовался патриарх, вызывало со стороны придворных самое усиленное и льстивое внимание. По описанию 1646 г., в Леонове значилась боярская усадьба, а за рекой Яузой находилась деревня Коровья, в которой имелось 12 дворов с 25 жителями мужского пола.
В 1658 г. после смерти Ивана Никитича Леоново переходит к его вдове Дарье Михайловне (урождённой Пожарской), а в 1671 г. к их детям — князьям Петру и Ивану Ивановичам Хованским. По описанию 1678 г., в Леонове находилось два помещичьих двора, где жили дворовые люди, 3 двора кабальных и 3 двора задворных с 15 крестьянами.
Карьера новых владельцев Леонова поначалу складывалась довольно удачно, и они быстро дослужились до боярского чина. Но осенью 1682 г. разразилась гроза. 17 сентября 1682 г. правительством царевны Софьи были казнёны их близкие родичи — князь Иван Андреевич Тараруй Хованский и его сын Андрей, казавшиеся властям слишком опасными своим влиянием на стрельцов. Решено было арестовать и их родственников. Вскоре в Леонове был арестован Пётр Иванович. Однако через несколько лет, после падения Софьи, Хованским было возвращено прежнее положение и в 1690 г. восстановлено боярство.
После кончины Ивана Ивановича в 1701 г. Леоново полностью перешло к его брату Петру. В 1704 г. в селе числился боярский двор и 9 дворов задворных людей (18 человек). В 1716 г. после смерти Петра Ивановича Леоново достаётся его сыну Василию Петровичу. Судьба последнего была довольно типичной для петровской эпохи. В 1717 г. он служит на Балтийском флоте в чине унтер-лейтенанта, через десять лет упоминается как шталмейстер, затем — камергер и кавалер, а в начале 1740-х годов состоит обер-президентом главного магистрата в Москве. При нём в Леонове в 1722 г. была построена каменная церковь, сохранившаяся до сих пор. На этот момент в селе значились двор помещика и 6 крестьянских дворов. Сохранился исторический анекдот, объясняющий повод для строительства леоновской церкви. Как-то князь Василий Петрович Хованский пригласил к себе гостей. После того как все крепко выпили, они уложили своего мертвецки пьяного собутыльника гвардейского унтер-офицера князя Долгорукова в гроб, отнесли в церковь, где и отпели. Наутро его обнаружил в храме священник. Пётр I, узнав об этом от вице-канцлера Шафирова, приговорил было всех участников попойки к смерти, но впоследствии заменил её телесным наказанием в своем присутствии. Во искупление греха Хованский решился выстроить новое здание храма в своей подмосковной.
В 1746 г. Василий Петрович скончался, через два года за ним последовала и вдова Екатерина Петровна, а село досталось их детям. У Леонова оказалось девять юридических владельцев. Поместье закладывается, перезакладывается, в итоге объявляется аукцион, и в 1767 г. лейб-гвардии капитан Александр Васильевич Хованский продаёт Леонове за 9200 рублей Павлу Григорьевичу Демидову.
Новый владелец села, потомок знаменитого тульского мастера, сделавшего первое русское ружье, получил блестящее по тем временам образование. Десятилетним мальчиком он учится в Ревеле немецкому и латинскому языкам, в шестнадцать — посещает германские университеты, в семнадцать — вместе с братьями предпринимает целый ряд образовательных путешествий по Европе.
Вернувшись в Россию, он предоставляет управление заводами братьям, а сам обосновывается в Леонове, занимаясь обустройством усадьбы, посвящая все свободное время «философскому уединению», наблюдениям над природой, коллекционированию художественных предметов, монет, книг, игре на скрипке и органе, а летом увлекаясь садоводством и лесоводством. При этом он активно способствует развитию образования в России, жертвуя свои редчайшие коллекции Московскому университету и основывая в Ярославле лицей, получивший его фамилию.
Последние годы жизни Павел Григорьевич провёл в любимом Леонове, где и скончался 1 июля 1821 г. на 83-м году. Современник вспоминал: «…как страстный любитель природы Павел Григорьевич большую часть года проводил в подмосковном селе своём Леонове, а чтобы и зимой любоваться зеленью деревьев, насадил не одну тысячу сосен и елей, выписывал кедр, лиственницу, пихту, которые и теперь можно видеть в Леонове. Сад Демидова был наполнен растениями, большей частью достопримечательными по каким-либо особливым явлениям, кои наблюдал он весьма тщательно и всегда с великим удовольствием. В хорошие летние дни проводил по несколько часов всегда почти один, любуясь природой. В таком случае нужна ему была тишина совершенная, даже голоса птиц его беспокоили».
С годами чуткость Демидова к шуму приняла болезненный характер. Он не мог выносить звона колоколов церкви. По его ходатайству храм в 1800 г. закрыли, а его крепостные должны были выполнять весьма оригинальную работу на барщине, вылавливая в парке птиц, а в пруду отлавливая лягушек.
В грозную пору 1812 г. в Леонове пришли французы. В усадебных постройках разместился отряд драгун, а лошадей устроили прямо в церкви. К счастью, отступление врага было столь стремительным, что усадьбу сжечь он не успел.
После смерти бездетного Демидова его наследники в 1822 г. продали Леоново за 120 тыс. рублей ассигнациями гвардии поручику Николаю Ивановичу Пономарёву. Вскоре он в 1825 г. продал усадьбу с громадным для себя убытком, всего за 30 тыс. рублей, первостатейному купцу Ивану Петровичу Кожевникову, который вырубил весь лес для нужд своей суконной фабрики в Свиблове, а усадьбу сдал под фабричные заведения.
Позднее Леоново многократно меняет своих владельцев. Сын И.П. Кожевникова, запутавшись в долгах, вынужден был расстаться с Леоновом. В 1867 г. на торгах имение площадью 134 десятины (из них 65 — под лесом) за 24 тыс. рублей купил владелец Ростокинской ткацкой фабрики Е.В. Молчанов. Он же отремонтировал здешний храм. После его кончины в 1870 г. имение перешло в другие руки, а в начале XX в. принадлежало московским купцам A.M. Капустину и Г.А. Красногорову.
В конце XIX в. оно, привлекавшее своим уединением и чистым воздухом, стало застраиваться, а с начала XX в. после прокладки Московской окружной железной дороги вошло в черту Москвы. На месте демидовских домов появились живописные дачи, некоторые из которых простояли здесь до середины 1950-х годов. В последующее время Леоново становится районом массового строительства, и ныне от старинного села осталась лишь церковь, расположенная у входа на станцию метро «Ботанический сад», которая стала вновь действующей в канун тысячелетия крещения Руси.
По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».
История районов Северо-Восточного округа Москвы
Районы СВАО: Алексеевский, Алтуфьевский, Бабушкинский, Бибирево, Бутырский, Лианозово, Лосиноостровский, Марфино, Марьина роща, Северное Медведково, Южное Медведково, Останкинский, Отрадное, Ростокино, Свиблово, Северный и Ярославский.
