Район Тёплый Стан
История
Верхние и Нижние Тёплые Станы
Своё название этот московский район получил от двух деревень, носивших одинаковые названия — Нижние Тёплые Станы и Верхние Тёплые Станы. История этих мест прослеживается с начала XVII в. и самым тесным образом связана с историей села Троицкого (ныне посёлок Мосрентген), располагавшегося за пределами современной Кольцевой автодороги.
Первое упоминание о нём относится к 1627 г., когда в Сосенском стану находилась деревня, «что была пустошь Говорове, Суково, а Жукове тож, на Неракине овраге»; это было поместье Филиппа Григорьевича Башмакова. В деревне стоял лишь двор помещика. Имение Башмакова граничило с землями села Узкого. На рубеже узковских и троицких земель располагались две пустоши: Беляево и Возцы, из которых впоследствии образовались деревни Нижние и Верхние Тёплые Станы.
В 1648 г. это поместье достаётся Михаилу Зыбину, причём Говорове вновь упомянуто в качестве пустоши. Переписная книга 1678 г. застаёт Жуково, Говорове тож, уже деревней с одним двором, где жили два бобыля, по-прежнему во владении Михаила Зыбина. Летом этого же года деревня отписывается в поместье думному дворянину Василию Дашкову.
Василий Яковлевич Дашков вёл своё происхождение от выехавшего из Большой Орды к Василию III в начале XVI в. «мужа честна» по имени Дашек. В документах его потомок упоминается с середины XVII в. — служил стольником, судьей Московского и Владимирского Судных приказов. В 1664 г. он ездил в Англию, затем воеводствовал в разных городах, позже служил при дворе.
Через три года после приобретения Дашковым Говорове было «справлено» за его сыном, а в 1684 г. оно преобразуется из поместья в вотчину. Тогда же его приобретает владелец соседнего Серина (позднейшего Сергиевского-Конькова) окольничий Семён Фёдорович Толочанов. Но он недолго владел своей покупкой — сельцо приглянулось любимцу царевны Софьи — Фёдору Шакловитому. В это время он находился в зените своей карьеры, возражать ему было бесполезно, и Толочанов счёл за благо продать ему Говорово в июле 1678 г.
Фёдор Леонтьевич Шакловитый был одним из любопытнейших деятелей «бупташного» XVII в. О его ранней молодости мы ничего не знаем: по мнению одних, он родился где-то под Курском, по мнению других — под Брянском. Служить он начал с самой низшей должности площадного подьячего, составлявшего за мизерную плату всем желающим челобитные и прошения. Казалось, ему было суждено навечно затеряться в толпе лиц, осаждавших московские приказы. Тем удивительнее был стремительный взлёт его карьеры. В 1673 г. он был взят в подьячие Тайного приказа, а уже в сентябре 1682 г. мы видим Шакловитого думным дьяком. В декабре того же года царевна Софья назначает его начальником Стрелецкого приказа. На этом посту ему удалось приструнить недовольных стрельцов и подчинить их власти царевны. Софья, видя такую преданность, сделала Фёдора Шакловитого одним из первых лиц в государстве.
Московские бояре смотрели на Шакловитого как на выскочку. Тот платил им презрением. Понимая, что в случае прихода к власти малолетнего ещё тогда Петра I с ним не будут церемониться, он сделался вернейшим сторонником Софьи.
Царевну постоянно терзала мысль о приближающемся совершеннолетии её сводного брата Петра. Шакловитый заранее продумывал способы предотвратить надвигающуюся грозу и пришёл к единственному решению: лучшим выходом было бы венчание правительницы на царство. С этой целью он решился подговорить стрельцов убить Петра I и его мать. Но случай не дал осуществиться этим намерениям. В ночь на 8 августа 1689 г. из Москвы к Петру в Преображенское прискакали несколько взволнованных стрельцов, сообщивших о злодейских планах. Последовало известное бегство Петра в Троице-Сергиев монастырь, куда к нему начали стекаться москвичи и все недовольные правлением Софьи. Там же началось и следствие по поводу заговора. 1 сентября Пётр прислал Софье требование выдать Шакловитого как главного зачинщика. Царевна колебалась, надеясь на верных ей стрельцов. Но Москва постепенно пустела — массы людей уходили в Троице-Сергиев монастырь, а через пять дней к ней явились и сами стрельцы, требовавшие выдать Шакловитого. Делать было нечего, и 7 сентября его доставили к Петру. На следствии он сначала всё отрицал, но под пытками вынужден был повиниться.
Состоялся суд, и 12 сентября его казнили на плахе на площади у Троицкого монастыря.
Все владения Шакловитого были конфискованы, и уже в марте 1690 г. Говорове жалуется думному дьяку Автамону Ивановичу Иванову. В жалованной грамоте «на вотчину вора, изменника и кресто-преступника Федьки Шакловитого» специально подчёркивалась роль Автамона Иванова в том, что он «Федьки Шакловитого с товарищами тот их злохитростный воровской умысел разорил».
Автамон Иванович Иванов был довольно заметным деятелем петровского времени. На протяжении двадцати с лишним лет он возглавлял Поместный приказ, ведал также Пушкарским и Иноземным приказами. По свидетельству современников, на этой службе ему удалось скопить весьма значительные богатства, и под конец жизни он владел огромным состоянием и 16 тыс. крепостных.
Получив Говорово, Автамон Иванов сооружает в деревне Троицкую церковь, по которой она стала именоваться селом Троицким, а на пустоши Беляевской, лежавшей по обеим сторонам Большой Калужской дороги, поселяет крестьян и ставит дворы для постоя проезжих людей. Так возникает деревня, получившая вскоре название Тёплый Стан. Примерно тогда же владелец соседнего села Узкого Тихон Никитич Стрешнев, обустраивая свою усадьбу, выселяет своих крестьян ближе к Калужской дороге, и на бывшей пустоши Возцы возникает по соседству другая деревня, именуемая Нижним Теплым Станом.
После Автамона Иванова Троицкое с Тёплым Станом досталось его сыну Николаю, служившему секундант-лейтенантом на флоте. После него остались три дочери — Аграфена, вышедшая замуж за действительного статского советника Ивана Никифоровича Тютчева, Марфа, жена полковника Измайлова, и самая младшая, Дарья, вышедшая за ротмистра лейб-гвардии Конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова. В 1747 г. между сёстрами был произведен раздел имений, и Троицкое с деревней Верхний Тёплый Стан (названной в отличие от Нижнего Тёплого Стана, «тянувшего» к Узкому) досталось младшей из сестёр. С этого времени начинается самая страшная страница в истории этих земель.
Дарья Николаевна Салтыкова родилась в марте 1730 г. Довольно рано она вышла замуж и родила двух сыновей — Фёдора и Николая. Благодаря своему мужу и бракам старших сестёр Салтыкова принадлежала к лучшему обществу середины XVIII в., но в историю она вошла под именем «Салтычихи» из-за бесчеловечных издевательств над своими крепостными.
Вскоре после смерти её мужа, с 1756 г., сначала исподволь, а затем открыто начали распространяться упорные слухи о её жестокости. На протяжении шести лет её крестьяне по крайней мере 21 раз (!) подавали жалобы на невыносимые издевательства, творимые ею. Но каждый раз, благодаря связям Салтыковой и щедрым подачкам кому следовало, дела закрывались, а сами жалобщики выдавались помещице. Наконец, в 1762 г. двум её крестьянам — Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину (у последнего Салтычиха убила последовательно трёх жён) — удалось подать челобитную Екатерине II. Были попытки снова положить её под сукно, но императрица, увлёкавшаяся в то время разговорами о справедливости и перепиской с французскими просветителями, не позволила закрыть дело. После первоначального опроса свидетелей в октябре 1762 г. Сенат поручил Юстиц-коллегии «наикрепчайше исследовать» это дело. Началось следствие, и выявились ужасающие подробности. Спустя год, в ноябре 1763 г., в Сенат было доложено, что по произведённому следствию Дарья Николаевна оказалась в «смертоубийствах весьма подозрительною». Но сама Салтыкова все обвинения категорически отрицала, и по тогдашним законам её надлежало пытать для выяснения истины. Её арестовали, но поскольку речь шла о дворянке, императрица велела объявить Салтыковой, что если та не раскается, то будет подвергнута пытке. Предполагалось приставить к ней священника, повлиять на неё присутствием на пытке других лиц. Но ни одна из этих мер не подействовала: Салтыкова упорно отрицала свою вину в каких-либо жестокостях но отношению к крепостным, а всех без вести пропавших из их числа объявляла сбежавшими. Однако следствие, проведённое в Троицком и Тёплом Стане, определило обратное. По показаниям свыше 200 свидетелей было твёрдо установлено, что ею было убито, по крайней мере, 38 человек. Еще 26 смертей также должны были быть приписаны ей, но следственная комиссия не могла найти достаточных улик, чтобы прямо обвинить в них подсудимую. Всех поразило то, что жертвы были не просто убиты в порыве злобы, а медленно и жестоко замучены. Предлогом для преступления обычно являлась ничтожнейшая причина — дурное, по мнению помещицы, мытьё пола или посуды, измятое платье… Из 74 человек, погибших от рук «Салтычихи», мужчин было только трое, остальные — женщины или девочки. После повального обыска в имении велено было пересмотреть все дела, поднимавшиеся ранее крепостными против помещицы.
Окончательный приговор был объявлен в октябре 1768 г. Виновную было приказано лишить дворянства, впредь запрещалось называть её как по фамилии мужа, так и по фамилии отца, а именовать как Дарью Николаеву, возвести её на эшафот, повесить на шею доску с надписью «мучительница и душегубица» и после того, как она простоит с ней час, поместить её навечно в темную землянку в одном из женских монастырей. Спустя две недели приговор был приведён в исполнение. Салтычиха была заточена в Ивановском монастыре. Там она пробыла свыше тридцати лет и умерла уже в новом столетии — в ноябре 1801 г., мучаясь в бешеных припадках безумия.
По данным конца 1760-х годов, Троицкое, представлявшее собой небольшую усадьбу (один двор и шестеро крепостных), и деревня Тёплый Стан (18 дворов с 54 душами мужского пола и 43 — женского) принадлежали малолетним детям Салтычихи — Николаю и Фёдору Глебовичам Салтыковым. Соседняя деревня Нижние Тёплые Станы (14 дворов с 24 душами мужского пола и 28 — женского) значилась владением князя Бориса Васильевича Голицына.
Опекунами Салтыковых были Борис Салтыков и их дядя Иван Никифорович Тютчев. Для уплаты долгов Салтыковых Сенатом было дозволено продать их имения, и Троицкое в 1777 г. достаётся Тютчеву — отцу знаменитого поэта Фёдора Ивановича Тютчева, который в юности проводил здесь лето и писал свои первые стихи.
В дальнейшем история этих деревень мало чем отличалась от судеб окрестных селений. По данным 1890 г., в Верхних Тёплых Станах проживало 120 человек, а в Нижних — 76. В 1960 г. эти земли после строительства Московской кольцевой автодороги были включены в черту столицы, а позднее здесь началось массовое жилищное строительство.
Богородское
Другим селением на территории современного района являлось село Богородское. В начале XVII в. эти места были сильно разорены отрядами И.И. Болотникова, отступавшего в Калугу, и писцовая книга 1627 г. отметила в Сосенском стану лишь пустошь, «что было сельцо Воронино, а Шаблыкино тож, на враге», принадлежавшую боярину Василию Петровичу Морозову. Судя по своему названию, владение получило своё имя от землевладельцев «средней руки» Ворониных, сведения о которых встречаются в документах рубежа XIV — XV вв. Второе имя села — «Шаблыкино тож» заставляет вспомнить, что редкое прозвище Шаблыка (словарь В.И. Даля упоминает родственное слово «шабалда», означающее пустомелю, болтуна) носил Константин Михайлович Жеребцов, из рода Андрея Кобылы, живший в конце XV в.
После кончины в 1630 г. Василия Петровича Морозова вотчина переходит к его сыну Ивану Васильевичу. Подобно отцу, он также стал боярином (с 1 марта 1634 г.). Но этим он был обязан не столько своим способностям, сколько своему сыну — Борису Ивановичу Морозову, являвшемуся в те годы воспитателем царевича, впоследствии — государя Алексея Михайловича. В январе 1634 г., на праздник Рождества Христова, Борис Иванович получил боярский чин. По тогдашним обычаям считалось неудобным, чтобы отец боярина не имел такого же чина, и по просьбе Бориса Ивановича, пользовавшегося тогда огромным влиянием при дворе, боярство было «сказано» и его отцу.
Иван Васильевич заселяет пустошь крестьянами, и перепись 1646 г. отмечает здесь уже небольшое сельцо с двумя крестьянскими дворами. Под конец жизни Иван Васильевич Морозов постригся в монахи под именем Иоакима, а имение в 1656 г. достаётся в качестве приданого князю Ивану Андреевичу Голицыну, женившемуся на дочери Морозова — Ксении.
При Голицыне это владение становится его любимой резиденцией. Ставятся боярские хоромы, возводятся многочисленные хозяйственные постройки. Всё это обширное хозяйство обслуживала многочисленная дворня. Переписная книга 1678 г. отметила в селе господский двор и 22 двора «задворных людей», т.е. дворовых. Крестьянских дворов не было.
Супруга Голицына скончалась в 1670 г., и в память о ней Иван Андреевич заложил в сельце каменную церковь во имя Казанской иконы Божьей матери с приделом Бориса и Глеба, построенную к 1677 г. Здешняя церковь, с примыкавшей к ней небольшой звонницей «псковского типа», стала первой каменной постройкой в этом районе Подмосковья. По храму село стало именоваться Богородским.
После кончины Ивана Андреевича Богородское достаётся его старшему сыну — князю Андрею Ивановичу Голицыну.
В конце XVII в. представители рода Голицыных оказались в двух противоположных политических лагерях. Двоюродный брат Андрея Ивановича — знаменитый Василий Васильевич Голицын был фаворитом царевны Софьи. Другой двоюродный брат — Борис Алексеевич Голицын, напротив, являлся одним из воспитателей и деятельным сторонником Петра I Осенью 1689 г. правительство царевны Софьи пало, и Василия Васильевича Голицына сослали на далёкий север, где он и скончался. Пострадал и Андрей Иванович, владелец Богородского. В 1690 г. он попал в ссылку, из которой, впрочем, благодаря заступничеству Бориса Алексеевича, его вернули и даже возвратили боярский чин. Позднее он был астраханским воеводой и умер в самом начале XVIII в.
Судя по описанию 1704 г., Богородским владел его сын — князь Иван Андреевич Голицын, при котором здесь кроме усадьбы находились скотный двор, семь крестьянских и бобыльских дворов, четыре двора кабальных людей и два двора нищих.
У Ивана Андреевича было двое сыновей: Сергей, умерший подростком, и Александр, скончавшийся в 19-летнем возрасте в 1728 г., оставивший молодую вдову — Степаниду Матвеевну Ржевскую с двухлетним сыном Николаем. Все заботы по воспитанию внука легли на плечи Ивана Андреевича.
Часть земель Богородского он выделяет вдове сына. Она выходит замуж вторично — за некоего Алымова, а затем и в третий раз — за князя Николая Семёновича Багратиона. С этого времени село начинает дробиться. После кончины Степаниды Матвеевны в феврале 1762 г. часть Богородского отходит к её племянникам Ржевским, а другой долей владеет третий супруг. Иван Андреевич Голицын умирает в 1742 г., завещав село своему внуку Николаю Александровичу. Тот дослужился до чина подпоручика гвардии, но внезапно скончался в последний день 1751 г. Наследников у него не было, и в итоге его часть Богородского перешла к князю Ивану Петровичу Щербатову, женатому на Ирине Ивановне Урусовой, дочери покойной княжны Анны Андреевны Урусовой (в девичестве Голицыной), родной сестры Ивана Андреевича Голицына. По Генеральному межеванию, за Щербатовым в Богородском значились семь дворов с 29 душами мужского пола и 33 — женского.
С этого времени между владельцами Богородского, состоявшими в сложнейших родственных отношениях, начинается длительная судебная тяжба. Претензии на имение, как ближайший родственник по мужской линии, выдвинул тайный советник и обер-егермейстер Сергей Алексеевич Голицын — внук Бориса Алексеевича, воспитателя Петра I Он доказывал неправомерность перехода части имения по женской линии в пользу Ржевских и Багратиона. Дело тянулось очень долго, дошло до общего собрания Сената, где умудрённые опытом юристы по-разному трактовали этот юридический казус. В итоге истец скончался до вынесения окончательного решения, но всё же доказал свою правоту — часть Богородского досталась его сыновьям — Николаю и Алексею. Как нередко бывает в подобных случаях, окончательно проблема владения селом решилась неординарным путём: дочь Николая Сергеевича Голицына — Мария вышла замуж за сына Ивана Петровича Щербатова — Владимира, и две части Богородского оказались в одних руках.» Последняя, третья часть села к этому времени оказалась в собственности её двоюродной сестры — Варвары Алексеевны Голицыной, которая вышла замуж за князя Н.Г. Шаховского. Она-то и поставила последнюю точку, выкупив у своей кузины две трети села в 1779 г. Но уже в 1783 г. она продаёт Богородское княгине Феодосье Львовне Черкасской (урожденной Милославской), которая в свою очередь два года спустя уступает его полковнику Михаилу Петровичу Нарышкину (1753—1825), отцу декабриста. Он строит здесь для себя и своей жены Варвары Алексеевны, урожденной княжны Волконской, новый деревянный дом на каменном фундаменте, в котором, по преданию, в октябре 1812 г. останавливался Наполеон, отступавший из Москвы.
В 1830-е годы Богородское приобретает коллежский асессор Григорий Ефремович Пустошкин (1794—1857). За ним и его потомками усадьба оставалась вплоть до революции: после Григория Ефремовича ею владел его сын Василий Григорьевич (1825—1891), а затем внуки, один из которых, Ефрем Васильевич, известен как депутат I Государственной думы. По соседству с нарышкинским домом Пустошкины ставят флигель, небольшой скотный двор, службы, кузницу. В имении некоторое время существовали оранжереи.
После революции усадьба в Богородском была национализирована, и в ней размещался один из рабочих полков Красной армии. Затем здесь находилась коммуна последователей учения Льва Толстого, во главе с одним из активнейших толстовцев Борисом Васильевичем Мазуриным. Хозяйство у них пошло не слишком успешно, и практически сразу же после вселения они стали разбирать флигель в усадебном парке на дрова, отвозить их в Москву и менять на продукты. В 1928 г. был разобран и главный усадебный дом, материал от которого пошёл на строительство большого коммунального корпуса.
С началом коллективизации в 1929 г. местный райисполком принял постановление о роспуске коммуны и передаче имения со всем имуществом группе крестьян из села Тропарёва. Но толстовцы выгнали новых хозяев и стали жаловаться во все инстанции, дойдя до ВЦИКа, который отменил решение местных властей. Но успех этот был пирровой победой — коммуны к этому времени стали бельмом на глазу у властей, и вскоре было принято решение переселить всех единомышленников Л.Н. Толстого в Западную Сибирь. В 1930 г. бывшее имение в Богородском было продано за 17 тыс. рублей психиатрической больнице им. П.П. Кащенко, а 22 мая 1931 г. толстовцы выехали на новое место жительства.
С марта 1931 г. в усадьбе начала действовать сельскохозяйственная трудовая колония, организованная при больнице. Режим в ней был схож с лагерным. Работа продолжалась почти целый день, и освободить от неё мог только врач. Практиковался бригадный метод организации труда.
В 1960 г. Богородское вошло в состав Москвы, а позднее здесь началось массовое жилищное строительство.
По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».
История районов Юго-Западного округа Москвы
Районы ЮЗАО: Академический, Северное Бутово, Южное Бутово, Гагаринский, Зюзино, Коньково, Котловка, Ломоносовский, Обручевский, Тёплый Стан, Черёмушки и Ясенево.
