Район Орехово-Борисово Северное
История
Орехово
Два района на юге Москвы называются почти одинаково: Орехово-Борисово Северное и Орехово-Борисово Южное. Сама этимология этих названий показывает, что они образованы от двух когда-то существовавших здесь поселений: деревни Орехово и села Борисова.
Деревня Орехово в письменных источниках впервые упоминается лишь с конца XVI в. Согласно писцовым книгам «письма и дозору Елизарья Сабурова да подьячего Ивана Яковлева 7097 (1589) году», к землям дворцового села Коломенского относилась «пустошь, что была деревня Арехово Алмазниково: пашни паханые наезду худые земли десятина, да перелогу семь десятин с полдесятиной, да кустарем поросло десять десятин, да у села у Борисовского полчетверты десятины в поле, а в дву потому ж, сена десятина бес трети десятины, в пусте три выти и полтрети выти».
В январе 1633 г. эти земли по именному указу царя Михаила Фёдоровича были проданы в вотчину окольничему Аукьяну Степановичу Стрешневу из расчёта «за четь пашни по полтине». В это время Орехово «тянуло» к пустоши Чёрная Грязь (позднейшему Царицыну), и в дальнейшем их история тесно переплетается. Эта сделка была не случайной. Аукьян Степанович был отцом Евдокии, на которой женился царь Михаил Фёдорович. Этот брак возвысил род Стрешневых, многие представители которого стали боярами. После смерти Аукьяна Степановича вотчиной с 1650 г. владеет его сын боярин Семен Аукьянович Стрешнев, а после его смерти в 1666 г. собственницей владений становится его жена Мария Алексеевна. Они были утверждены за ней в сентябре того же года отказной книгой, где говорится: «отказано боярыне вдове Марье Алексеевне после мужа ея боярина Семена Аукьяновича Стрешнева… деревня, что была пустошь Орехова, на речке Язве, а в ней литовского полону 5 дворов крестьянских, в них 21 человек». Семён Аукьянович был активным участником польской войны середины XVII в., возглавлял с 1657 г. Приказ Великого княжества Аитовского и, пользуясь служебным положением, не преминул заселить свои владения пленными литовцами (белорусами).
В 1673 г. после смерти Марии Алексеевны боярские владения Стрешневых, в том числе и Орехово, за отсутствием прямых наследников были отписаны «на государя». По описанию 1678 г., в деревне числилось пять крестьянских дворов и 22 человека.
Тем не менее вскоре деревня вновь оказывается в роду Стрешневых. Указом 21 ноября 1682 г. бывшая вотчина Семёна Аукьяновича отказывается «по родству» Ивану Фёдоровичу Стрешневу (он был двоюродным братом царицы Евдокии). Из описи выясняется, что к тому времени деревня Орехово сгорела, а крестьяне-погорельцы (5 домохозяев, 24 души мужского пола) временно жили в сельце Чёрная Грязь. Деревня в этом документе названа «отхожей пустошью, что была деревня Арехова». В 1683 г. Стрешнев отказал Черногрязскую вотчину своему внуку князю Алексею Васильевичу Голицыну. Но фактическим хозяином этих земель стал его отец — знаменитый фаворит царевны Софьи князь Василий Васильевич Голицын. При нём Орехово отстраивается заново, и в документе 1686 г. вновь появляется «деревня, что была пустошь Арехова, Алмазниково тож», где отмечено 10 крестьянских дворов и 31 житель.
В 1689 г. правительство Софьи пало, и владения Голицыных за «их вины» были «отписаны на великих государей», включая и деревню Орехово с восемью крестьянскими дворами и 35 душами мужского пола. В Дворцовом ведомстве она находилась до 1712 г., когда по именному указу Петра I была пожалована вместе с Чёрной Грязью князю Дмитрию Константиновичу Кантемиру. Тогда в ней значилось 9 дворов и 19 жителей.
Дмитрий Кантемир, господарь Молдавии, был союзником Петра I в Прутском походе 1711 г. После поражения русских войск, лишившись владений, он переехал в Россию, где царь наградил его обширными имениями. Довольно быстро он занял видное место при дворе Петра I, который ценил в нём выдающиеся познания в истории и языках Востока, философии и математике. Император взял его с собой в Персидский поход, но по пути князь заболел и умер в августе 1723 г. В записной книжке Петра сохранился отзыв о нём: «…оный господарь человек зело разумный и в советах способный».
После смерти Дмитрия Константиновича по приговору Сената в 1728 г. Орехово было разделено: четвертая часть досталась его второй жене Анастасии Ивановне, урожденной Трубецкой, — в деревне Орехово три двора (13 мужчин и 14 женщин), а оставшаяся часть пришлась на долю Константина Дмитриевича Кантемира — в Орехове на его долю пришлось 9 дворов (38 мужчин, 48 женщин). С 1736 г. Ореховом единолично владел Константин Дмитриевич. Он умер бездетным и его имения перешли к его братьям Матвею и Сергею. По полюбовному разделу 1757 г. Орехово вместе с селом Булатниково досталось князю Сергею Кантемиру.
Список крестьян от 26 июля 1762 г. позволяет проследить динамику населения Орехова. По данным ревизии 1745 г., в части имения, принадлежавшей Константину Кантемиру, значилось 48 душ мужского пола. За 17 лет 22 крестьянина умерло, а четверых забрали в рекруты. Во время обмена 1757 г. четверо крестьян были переведены в Чёрную Грязь, а взамен шесть крестьян переселились в Орехово. Учитывая естественный прирост, к 1762 г. население Орехова составило 104 человека, из них 54 души мужского пола.
Князь Сергей Дмитриевич был последним представителем рода Кантемиров. В 1780 г. он скончался, завещав имение императрице Екатерине II. Орехово вновь переходит в Дворцовое ведомство и приписывается к Царицынской волости. При создании царицынской усадьбы у ореховских крестьян было отобрано немало земли. Её недостаток приводит в дальнейшем к тому, что здесь начинает с конца XVIII в. развиваться садоводство и ягодничество. Этому способствовала и близость к Серпуховской заставе (всего 15 вёрст), где находился ягодный рынок. Преобладающей культурой были яблоки, хотя разводили и другие плодовые деревья и кустарники.
Крайне выгодным стало для деревни и её местоположение на Каширском тракте, по которому в Москву шли обозы с хлебом. Этот поток не прекратился даже после прокладки железной дороги. За период 1910—1914 гг. в среднем здесь проходило до 115 тыс. гружёных повозок в год. Существовавшие здесь два десятка постоялых дворов приносили их хозяевам ощутимую прибыль и, между прочим, накапливали огромное множество навоза, который затем бесплатно разбирался по садам. Выгодность занятия садоводством в этом районе подчёркивалась многими современниками. По данным 1852 г., в деревне имелось 34 двора, где проживал 231 человек.
В 1858 г. Орехово вместе с Царицыном переходит из Дворцового в Цельное ведомство, а в результате реформы 1861 г. крестьяне получают личную свободу и поступают в ведение уездных и губернских властей. В надел крестьяне получили 254 десятины земли, или по 2 десятины на каждую из 124 ревизских душ.
Во второй половине XIX в. в Орехове было 49 дворов (1876), четыре трактира и питейных заведения, четыре лавки. Зерновые культуры постепенно заменяются картофелем, но главным по-прежнему остаётся садоводство. Сады имели все, без исключения, хозяйства. Сильные морозы 1869 г. привели к тому, что яблони вымерзли и были вырублены, хотя позднее их посадки возобновились. В начале XX в. основными культурами в садах становятся более выгодные вишня и малина, начинает распространяться клубника (в 1910 г. 57% всех садовых посадок по площади занимала вишня, 23% — малина, 12% — яблони, 4% — слива, 3% — клубника, а оставшаяся часть приходилась на крыжовник и смородину). С начала XX в. выгодным промыслом для жителей деревни становится продажа молока. Если в конце XIX в. коров держали менее чем в половине хозяйств, то в 1910 г. их держат уже в трёх четвертях. Молоко продавали не только личное, но и скупали его в соседних Братееве и Борисове, деревнях Подольского уезда. Летом наиболее выгодным рынком сбыта являлись дачи в Царицыне, зимой сбыт перемещался в Москву.
В послереволюционные годы рост деревни продолжался. В 1926 г. в ней было 127 хозяйств и 641 житель. Резко уменьшается площадь садов и возрастает доля пашни. В 1930-е годы здесь создаётся плодоовощной колхоз имени Будённого (с 1945 г. колхоз имени Ленина).
Орехово практически сливается с окружающими селениями (посёлок Ленино, деревня Шипилово и др.) в единый район под названием Ленино-Дачное. После закрытия церкви в Царицыне (Ленино) в 1930-е годы в Орехове было открыто кладбище, работой на котором, по воспоминаниям старожилов, занимались многие местные жители.
В 1960 г. Орехово включается в черту Москвы. В начале 1970-х годов здесь происходит массовая жилищная застройка.
Борисово
Первое упоминание соседнего села Борисова, судя по имеющимся данным, относится к 1589 г. Но, очевидно, селение существовало здесь гораздо раньше. Согласно местному преданию, своё название село получило по имени всесильного боярина конца XVI в. Бориса Годунова, который именно в этих местах отразил в 1591 г. набег крымского хана Казы-Гирея. В благодарность за это царь Фёдор Иванович пожаловал своему шурину целый ряд подмосковных сёл, в том числе и сельцо Овражки, которое после того, как в 1598 г. Борис Годунов стал царём, стало называться Борисовом.
К сожалению, в нашем распоряжении нет документов, которые подтвердили бы это предание. Но устойчивая устная традиция именно к этому времени относит возникновение огромного Борисовского (или как он ранее именовался — Царёво-Борисовского) пруда на речке Городенке, впадающей в Москву-реку недалеко от села Беседы. Он стал самым первым из каскада трёх прудов: Верхнецарицынского, Шипиловского и Борисовского. Именно по нему в 1964 г. получила своё название улица Борисовские пруды.
В годы Смутного времени здешние места стали районом ожесточенных боёв войск царя Василия Шуйского с ополчением Ивана Болотникова, других сражений, и Борисово было сожжено и запустело. Но уже к 1620 г. оно вновь заселяется крестьянами из Коломенского и в XVII в. значится присёлком этого села. Описание 1646 г. застает здесь деревянную Троицкую церковь, двор попа, три двора церковных бобылей и в самом селе 36 крестьянских дворов.
Сохранившиеся документы дворцового хозяйства Коломенской волости сообщают о наличии здесь государевых садов (по описи 1704 г., они были яблоневыми), которые в 70-х годах XVII в. обслуживали двое садовников. Позднее их число возросло до 12 человек. Что касается пруда, в нём для «государева стола» разводили рыбу: щук, карасей, плотву и лещей. Рыбной ловлей занимались специальные «подключники», а для наблюдения за прудом и текущего ремонта плотин находились «плотинных дел подмастерья» и два прудовых сторожа, в обязанность которых входило пресечение браконьерства.
Любопытно, что прудовое хозяйство в Борисове функционировало более полутора столетий. По материалам XVIII в., прудовых сторожей насчитывалось уже 13 человек. При этом, судя по «Экономическим примечаниям» XVIII в., в пруду разводились, помимо вышеназванных, и такие ценные рыбы, как стерлядь и язь. Последний раз прудовые сторожа упоминаются ревизскими сказками 1816 г. Начиная с XVII в. документы фиксируют на речке Городенке деревянную мельницу, которая обычно сдавалась в аренду, а в конце 1860-х годов на её месте купцом Я.В. Гамсоном была устроена бумагопрядильная фабрика.
Если в XVIII в. хозяйство борисовских крестьян было достаточно типичным для своего времени (сеяли в основном хлебные культуры, овёс, гречиху, лён), то к середине XIX в. близость к огромному городу заставила местных жителей специализироваться на садоводстве. В начале XIX в. здесь у крестьян фиксируются в основном яблоневые сады, а начиная с 1850-х годов стали разводить более доходные кустарниковые культуры. Среди них выделялись крыжовник и брусничная смородина. Позже появилась красная вишня, называвшаяся «шубинкой» и завезённая из деревни Шубино Бронницкого уезда Московской губернии.
Село было довольно крупным. Если по ревизским сказкам 1816 г. здесь насчитывалось 75 семей с 256 мужчинами и 267 женщинами, то в 1850 г. на 86 семей уже приходилось 416 мужчин и 458 женщин. При этом около 40% жителей являлись старообрядцами (в 1826 г. таковых значилось 236 человек, а в 1865 г. — 393), которые имели свой молельный дом. Садоводство приносило достаточно высокий доход, и местные крестьяне считались зажиточными. Известны случаи их перехода в купечество, а за деньги они неоднократно ставили вместо себя рекрутов.
После отмены крепостного права борисовские крестьяне получили во владение всю бывшую у них в пользовании землю. При этом на одну ревизскую душу пришлось 1,6 десятины земли, за которые в течение 51 года полагалось выплачивать по 3 рубля 66 копеек выкупных платежей. Сумма может показаться относительно небольшой, однако следует учитывать, что помимо этого с каждого душевого надела они были обязаны уплачивать еще 7 рублей 60 копеек налогов. Все это приводило к тому, что крестьянам требовался дополнительный заработок.
Путей разрешения этой проблемы было всего два. Прежде всего, это был переход к выращиванию более выгодных сельскохозяйственных культур. В 1870-1880-е годы, борисовские крестьяне, наряду с разведением садов, начинают увлекаться огородами, выращивая в основном капусту, которая находила устойчивый спрос на московском рынке. С другой стороны, в селе начинают активно развиваться промыслы. Судя по материалам обследования 1881 г., в Борисове практиковалось: изготовление гильз для папирос (203 человек), намотка хлопчатобумажной нити на катушки (13 человек), изготовление канители (9 мастерских с 77 рабочими, из которых 62 наемных). Последний промысел был особо распространён: почти в каждом доме имелись приспособления для вытягивания канители из проволоки, что позволяло хозяевам при наличии спроса сразу же начать это производство. Всеми промыслами крестьяне, естественно, занимались в сезон, свободный от сельскохозяйственных работ.
Весьма существенной стороной жизни села во второй половине XIX в. стала борьба со старообрядчеством. В 1859 г. в борисовский приход был назначен священник Николай Смирнов. Троицкий храм, бывший к тому времени уже достаточно ветхим, пришёл в аварийное состояние, и поэтому встала необходимость в строительстве нового. Стараниями Н. Смирнова новый тёплый храм, который и ныне стоит на берегу Борисовского пруда, был возведён лишь в 1873 г. Поскольку старообрядцы составляли значительную часть села, они всячески препятствовали сооружению церкви на общинной земле. Поэтому её пришлось строить на усадебной земле священника. Ограниченным размером этого участка и объясняются несколько «урезанный» вид храма, некоторая непропорциональность его формы.
В 1875 г. по инициативе Н.А. Смирнова в селе было открыто земское училище. Судя по данным 1884 г., оно помещалось в деревянном наёмном здании. При училище была библиотека, а посещали его ученики не только из Борисова, но и соседних Братеева и Зябликова. Содержание школы обходилось земству около 1000 рублей в год. Старообрядцы, однако, не признавали официального образования и имели свои частные школы, в которых дети обучались грамоте по псалтырю, чтобы затем участвовать в отправлении церковных служб.
Что касается старообрядческой общины, она была официально зарегистрирована только 13 января 1912 г. Её временный храм находился в доме крестьянина И.В. Балыкова, а незадолго до 1917 г. община выстроила новую одноэтажную деревянную церковь с колокольней, закрытую в 1925 г.
На рубеже XIX-XX вв. продолжаются изменения в наборе сельскохозяйственных культур, выращивавшихся жителями Борисова. Начинается быстрое распространение клубники, которая в 1911 г. занимала уже почти четверть садовых площадей. В 1911 г. в селе было 273 хозяйства, в которых проживало 594 мужчины, 667 женщин. 57,5% хозяйств имели лошадей, только 29,3% — коров. В селе находился третьеразрядный трактир и 4 овощные лавки, кроме земского училища существовала ещё двухклассная церковно-приходская школа, 88% мужчин и 37% женщин в возрасте выше 11 лет были грамотные. При церковном попечительстве имелась богадельня на 3 человека.
В 1926 г. население Борисова составляло 1549 человек. 324 хозяйства имели в своём пользовании 835 гектаров земли, а также 195 лошадей и 105 коров. Зафиксирована 1 кузница, а 10 хозяйств занимались сапожным промыслом. Коллективизация прошла в селе относительно поздно. Лишь в 1931 г. в Борисове был организован колхоз «Красные всходы», который возглавил Г.И. Диков. Позднее колхоз получил имя Ратова, рабочего — пропагандиста колхозов, убитого кулаками. Местный храм был закрыт в 1930-х годах, а его помещение приспособили под склад зерна. В 1960-е годы в нём устроили мотоклуб.
В послевоенное время колхоз, в который были объединены колхозы Братеева и Борисова, получил имя В.И. Ленина. Его председателем в 1950 г. стал Михаил Захарович Захаров, позднее получивший звание Героя Социалистического Труда. Он руководил им вплоть до его ликвидации 1 января 1984 г. При М. 3. Захарове в селе был построен дом культуры «Борисово» с кинозалом на 300 мест. По тем временам это было грандиозное строительство.
Колхоз даже пережил само село. Оно в 1960 г. было включено в черту Москвы, а с 1978 г. его стали сносить. Ныне на его месте раскинулись городские кварталы, а о прежнем Борисове напоминает лишь храм, единственное здание, уцелевшее от села к настоящему времени. В конце перестройки он был возвращен верующим, а 14 сентября 1991 г. в нём прошла первая служба.
Шипилово
Ещё одним селением на территории этого района являлась деревня Шипилово, располагавшаяся в районе современных улиц Маршала Захарова, Шипиловской и Каширского шоссе. Первое, правда косвенное, упоминание о деревне встречается в писцовой книге 1589 г., где при описании земель дворцового села Коломенского говорится о пустоши Бобынино, дворы из которой были «снесены в Шипиловскую деревню». Таким образом, становится понятным, что деревня существовала уже до этой даты.
Следующее упоминание о ней встречается в переписной книге 1646 г., согласно которой в составе владений дворцового села Борисовского находилась «деревня, что было селцо Шипеловское, а Шипилово тож» из 14 дворов, в которых проживали 25 душ мужского пола. Описание 1674—1675 гг. содержит более подробные сведения о деревне: «К селу Коломенскому деревня Шипилова на враге (овраге. — Авт.)… под дворами и огороды усадные земли четыре десятины, животинного выпуску по врагу под деревнею пять десятин, пашни пахотные худые земли сорок шесть четвертей, да перелогу двенадцать четвертей, да лесом поросло одиннадцать четвертей в поле, а в дву потому ж, сена меж поль и по заполью шестьдесят копен, сена ж по Нардуковскому врагу и от Борисова пруда к черногрязкому рубежу по врагом десять десятин, да в Татинцове лугу четыре десятины, а десятину отмыло Москвою рекою, и в Татинцах косить им крестьяном укосное сено. Да в приправочных книгах написано: у села Борисовского садовничьи пашни паханые пять четвертей, пахал наездом деревни Новинок крестьянин Матюшко Игнатьев, да лесом поросло девять четвертей в поле, а в дву потому ж, и по сказке старожильцев деревни Шипилово выборных крестьян Першки Осипова с товарищи, и та пашня и лесная поросль вычищена и припущена села Коломенского к государеве десятинной пашне». В это время в деревне насчитывалось 11 дворов, в которых проживало 34 человека мужского пола.
Дальнейшая судьба деревни типична для окружающих дворцовых селений. В 1763 г. десятинная пашня в дворцовой Коломенской волости была ликвидирована, и крестьяне за определенный оброк получили в своё пользование дополнительные земли. Несмотря на это, пашенной земли и покосов всё равно не хватало, из-за скудости почв урожаи были низкими, и Шипиловские крестьяне, пользуясь близостью Москвы, стали разводить сады и сбывать урожай в городе (в соседнем Борисове располагался дворцовый сад, что, вероятно, способствовало приобретению крестьянами окрестного района необходимых навыков садоводства). Это занятие было весьма выгодным и служило источником благосостояния и зажиточности для деревни вплоть до конца XIX в. В 1797 г. она перешла в ведение удельного Коломенского приказа. По данным 1816 г., в ней было 19 семей (68 мужчин, 60 женщин), а в 1850 г. — 24 семьи (107 мужчин, 123 женщины). Так же как и в окрестностях, часть населения составляли старообрядцы (в 1826 г. их было отмечено 13 человек, а в 1865 г. — лишь трое).
От крепостной зависимости крестьяне освободились только в 1864 г., а за свой надел (около 3 десятин) должны были платить ежегодно в течение 51 года по 4 рубля 14 копеек ежегодно с каждой ревизской души. По сравнению с другими соседними селениями величина надела была достаточно большой, причём вся земля находилась около деревни, а также под селом Братеевом. Но при этом, хотя сама деревня располагалась непосредственно на Борисовском пруде, ловить в нём рыбу крестьянам было запрещено, равно как и в Москве-реке.
По сведениям 1869 г., в деревне проживало 99 мужчин и 117 женщин. Данные 1876 г. зафиксировали здесь 33 хозяйства, 2 трактира, 4 лавки. Крестьяне сеяли рожь, сажали картофель. Хорошо защищённая с севера москворецким береговым валом местность благоприятствовала садоводству, которое приносило в среднем 25 рублей в год на каждую душу. Среди садовых культур преобладали вишня и малина. Большую роль играли покосы: ежегодно на каждого крестьянина с москворецкого луга собиралось до 50 пудов сена. Определённую роль в хозяйстве играли промыслы, общие для всего этого района: женщины изготовляли гильзы для папирос, а в деревне имелись 2 канительные мастерские.
Общий упадок садоводства, характерный для всего окрестного района с конца XIX в., коснулся и Шипилова. Сады вырубались и вытеснялись капустой и частично огурцами. Капустные посадки появлялись даже на полевой земле. С начала XX в. стала быстро распространяться клубника, достигнув к 1911 г. уже 8,61% всех посадок. При малом количестве плодородных заливных земель для успешного ведения хозяйства требовалось постоянное внесение удобрений. Благодаря близости к Москве (всего 12 вёрст от Серпуховской заставы) его покупали в первопрестольной или же собирали на свалках и в городской канализации.
К 1911 г. число хозяйств в деревне выросло до 55, в которых проживали 154 мужчины и 159 женщин. Любопытны данные этого времени о грамотности крестьян: среди мужчин в возрасте выше 11 лет она составляла 80,9%, женщин — 33,6%.
Население Шипилова продолжало увеличиваться и в последующие годы: по данным 1927 г. здесь отмечено 83 хозяйства и 449 жителей. Поскольку деревня разрасталась, в низине вдоль Борисовского пруда возник хутор. Садоводческий характер Шипилова сохранялся и впоследствии. В 1940-е годы здесь имелся колхоз имени 8 Марта, который в 1950 г. после слияния с окрестными колхозами вошёл в состав укрупненного колхоза имени Ленина. Окрестности деревни своей живописностью привлекали кинематографистов: именно здесь снимались такие картины, как «Мичурин», «Ошибка резидента» и «Судьба резидента».
В 1960 г. Шипилово было включено в черту Москвы, а в 1970-е годы здесь развернулось массовое жилищное строительство. Ныне о ней напоминают лишь названия Шипиловских улиц и проезда.
По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».
История районов Южного округа Москвы
Районы ЮАО: Восточное Бирюлёво, Западное Бирюлёво, Братеево, Даниловский, Донской, Зябликово, Москворечье-Сабурово, Нагатино-Садовники, Нагатинский затон, Нагорный, Северное Орехово-Борисово, Южное Орехово-Борисово, Царицыно, Северное Чертаново, Центральное Чертаново и Южное Чертаново.
